BloggoDay 12 April: Russian Invasion of Ukraine

Дайджест 12 квітня 2023 р.

(Оновлено 18:00)

Радио Свобода

Николай Берг

“Раненых много, привозят постоянно”. Как война повлияла на Крым

После начала полномасштабной войны Россия использует больницы на территории аннексированного Крыма для размещения раненых. Медучреждения страдают от нехватки донорской крови и лекарственных средств, а местные жители становятся жертвами насилия со стороны “ветеранов спецоперации” и политических преследований со стороны российских спецслужб. Это далеко не полный перечень проблем, с которыми столкнулись крымчане за последний год.

Аннексированный Россией в 2014 году Крым стал для российской армии основным плацдармом для наступления на юг Украины во время полномасштабного вторжения. На полуострове размещены вооружение, боеприпасы, боевая техника и личный состав. Кроме того, регион стал тыловой базой для военных. Жители региона испытывают на себе все “прелести” соседства с армией, ведущей захватническую войну.

Недоступная медицина

С первых дней войны российская армия несет большие потери в Украине. Многих раненых отправляют на лечение в Крым. До войны на аннексированном полуострове находилось несколько больниц для военных: 1472-й военно-морской клинический госпиталь в Севастополе на 640 коек с тремя филиалами в Севастополе, Симферополе и Феодосии (в сумме – 410 коек), Крымский республиканский клинический госпиталь для ветеранов войн в Симферополе на 200 коек. Когда эти госпитали наполнились, раненых пришлось размещать и в гражданских медучреждениях. Для местных жителей эти больницы оказались закрыты. Попасть на прием к врачу или дождаться очереди на плановую операцию стало сложнее.

В 2019 году в Севастополе закрыли на капитальный ремонт городскую больницу №3, названную в честь героини Крымской войны Даши Севастопольской. Пациентов временно перевели в другие медучреждения, которые и без того едва справлялись с потоком больных. Все работы обещали закончить к 2021 году, но объект сдали только в 2023-м. Однако двери отремонтированной больницы открылись не для севастопольцев. Ее перепрофилировали под нужды участников так называемой специальной военной операции, как в России называют войну против Украины.

Еще одну больницу для военных на 150 мест собираются построить в Севастополе с нуля. Она займет площадь 8,5 гектара, в ее состав войдут лечебно-диагностический корпус, инфекционное отделение, станция переливания крови и кислородная станция, заявил в январе российский губернатор города Михаил Развожаев.

Менее доступной медицинская помощь станет и для жителей Сак. На территории городской больницы собираются открыть реабилитационный центр для солдат и офицеров оккупационной армии, сообщил назначенный Россией глава правительства Крыма Юрий Гоцанюк. Отделение реабилитации военных появится также в Сакской физиотерапевтической больнице.

1472-й военно-морской клинический госпиталь в Севастополе до войны обслуживал не только военнослужащих и членов их семей, но и горожан. Для них были выделены специальные квоты. С весны прошлого года прием гражданских пациентов фактически прекратился.

По словам севастопольской медсестры, работающей в одной из городских поликлиник (ее имя известно редакции, но по соображениям безопасности мы его не называем), в прошлом году всем врачам дали негласное распоряжение: под любым предлогом не направлять пациентов на обследование и лечение в военном госпитале, поскольку он переполнен.

“Раненых стараются раскидывать по госпиталям на Корабельной стороне и в бухте Омега (там расположены основное отделение госпиталя и его филиал. – Прим. РС). Там мест нет. Вообще их направляют совсем рандомно, могут и в Феодосию отправить, и вообще в любой госпиталь на территории России. Неважно, откуда везут и откуда родом солдат”, – рассказывает медсестра.

По ее словам, “раненых много, привозят постоянно, но сейчас уже по-другому распределяют потоки, и кажется, что их меньше”.

Попасть на лечение в госпиталь “можно только по знакомству или военным. Это началось за три месяца до 24 февраля 2022 года, якобы из-за ковида. Потом до лета нельзя было [обращаться в госпиталь], потом вроде разрешили. Периодически начальство говорит, что снова нельзя, потом снова можно. Вот так и закрывают туда-сюда. Просто иногда им приходят приказы, что лучше оставить больше коек, гражданских не брать. Госпиталь подчиняется не Минздраву, а Министерству обороны. Поэтому как решат военные, так госпиталь и работает”, – говорит сотрудница медучреждения.

В Симферополе для нужд российских военных в скором времени могут передать городскую больницу №7, пишут крымские телеграм-каналы. Сообщается, что там постоянно находятся на лечении 10–20 российских военных, в основном в хирургическом отделении. Не исключено, что это медицинское учреждение перепрофилируют полностью для военных – туда уже начали свозить старые кровати из других больниц. Врач одной из симферопольских больниц (ее имя известно редакции, но по соображениям безопасности мы его не называем) в беседе с корреспондентом Радио Свобода подтвердила, что в учреждении освобождают пространство, “койки перенесли на этаж ниже”, а “отделение неврологии полностью перенесли в железнодорожную больницу”. Остальные отделения, по ее словам, “пока работают в штатном режиме”.

Из-за нехватки больничных коек россиянам приходится действовать нестандартно. Генеральный штаб Вооруженных сил Украины сообщил, что в окрестностях Симферополя Россия развернула палаточный госпиталь. Там на реабилитации находятся около сотни военнослужащих. А крымские правозащитники рассказали изданию “Флот 2017”, что в Джанкое раненых размещают в здании школы.

Нехватка крови и медикаментов

По данным украинского Центра национального сопротивления, в крымских больницах наблюдается дефицит запасов донорской крови. “В частности, в городе Севастополь из центров переливания забрали кровь и ее компоненты для клинического военного госпиталя, чем вызвали дефицит в гражданских учреждениях”, – говорится в сообщении.

На полуострове сложно найти базовые медикаменты: лекарства достаются российским военным. К тому же многие импортные препараты в принципе исчезли с аптечных полок из-за введенных против России санкций. По словам местных жителей, на полуострове трудно достать даже самые обычные лекарственные средства: противовирусные, жаропонижающие, антигистаминные, антисептики и антибиотики. Нет препаратов и для пациентов с хроническими заболеваниями, которые должны принимать медикаменты на постоянной основе.

Наличие проблемы признают даже оккупационные власти Крыма. На имя главы аннексированного Россией украинского региона Сергея Аксенова поступило более 150 жалоб на перебои с поставками лекарств. Он раскритиковал подчиненных за дефицит препаратов, поручил провести служебное расследование, но при этом сказал, что “проблема носит субъективный характер”. Чиновник не стал связывать происходящее с проведением военных действий.

Преступность и насилие

В Крыму после начала активных боевых действий резко вырос уровень преступности. Основная причина – увеличение числа российских военнослужащих либо дислоцированных на полуострове, либо приезжающих в Крым на побывку. Многие из них имеют при себе оружие.

Среди участников боевых действий немало бывших заключенных, вступивших в ряды ЧВК “Вагнер” и амнистированных после завершения контракта. Многих из них задерживают за совершение преступлений на оккупированных территориях. В Генеральном штабе Вооруженных сил Украины отмечают, что “при задержании за совершенные преступления они [наемники ЧВК] направляются не в исправительные учреждения, а обратно на передовую”.

Ухудшение криминогенной обстановки фиксирует даже официальная российская статистика. За 11 месяцев 2022 года число преступлений с использованием оружия, боеприпасов и взрывчатки выросло на 30,4 процента, а в январе 2023 года – на 49 процентов по сравнению с аналогичными показателями прошлых годов, говорится в сводках Министерства внутренних дел РФ. Основная доля таких преступлений приходится на регионы, граничащие с Украиной, а также на аннексированный Крым.

Увеличилось и число бытовых конфликтов с применением насилия. Самый резонансный случай произошел в декабре прошлого года. Боевики Рамзана Кадырова, отдыхавшие в Симферополе, избили местного жителя за то, что он заступился за свою девушку, к которой они приставали.

Российские силовики пользуются своей безнаказанностью. Местные жители, опасаясь последствий, зачастую не хотят выяснять с ними отношения. В марте на одной из крымских турбаз произошел инцидент с участием отставного российского военного, который принимал участие в боевых действиях в Украине в составе ЧВК “Вагнер”. Крупная собака служебной породы, принадлежащая отставнику, напала на девочку дошкольного возраста, повалила на землю и вцепилась ей в лицо. Ребенку наложили семь швов.

Мать девочки (ее имя известно редакции, но по соображениям безопасности мы его не называем) сообщила, что “вагнеровец” привез на турбазу 60 юнармейцев и “готовил из них патриотов в лучших традициях Вооруженных сил РФ – с криками, матом, телесными наказаниями”. С ним было еще трое таких же “воспитателей”. По словам матери, военный “вел себя как хозяин жизни, его все боялись”. Он сказал женщине, что ее дочь сама виновата, потому что подошла к собаке. Мать пострадавшей девочки, по ее собственным словам, не рискнула обратиться в полицию, поскольку испугалась, что военный начнет ей мстить и что ее некому будет защитить.

Поборы на войну

С самого начала вторжения в Украину оккупационные власти Крыма требуют от жителей полуострова оказывать содействие агрессору. Сборы “гуманитарной помощи” для российских военных регулярно устраивают пророссийские активисты и блогеры. Сотрудников бюджетных учреждений заставляют в добровольно-принудительном порядке собирать деньги, одежду, продукты.

Пользователи социальных сетей сообщают о том, что в декабре прошлого года в крымских школах был запущен проект “Новогодний подарок солдату”. По образовательным учреждениям разослали списки того, что нужно собрать для участников боевых действий. Причем активного участия требовали не только от учителей, но и от учеников. Поборы происходят и в медицинских учреждениях: от врачей и медсестер требуют приносить для “солдатиков” старое постельное белье, носки, нижнее белье, сладости и сигареты.

В одной из севастопольских школ накануне 23 февраля среди учеников четвертых классов организовали изготовление поздравительных открыток для российских военных. В беседе с корреспондентом Радио Свобода члены родительского комитета заявили, что под это мероприятие выделили сразу несколько уроков. При этом “явка была строго обязательна”. Если в обычные дни при пропуске занятий ученик может принести записку от родителей, то на этот раз классная руководительница звонила родителям и выясняла, по какой именно причине ребенок не пришел в школу.

Репрессии

Российские силовые структуры сразу после аннексии Крыма в 2014 году открыли охоту на тех, кто протестовал против новых порядков. Преследованиям подвергались журналисты, общественные активисты, правозащитники. За время аннексии свыше 150 жителей полуострова стали жертвами политически мотивированных уголовных преследований. Более двух третей из них являются крымскими татарами. По меньшей мере 124 фигурантам российские суды уже вынесли обвинительные приговоры.

С началом полномасштабной войны число уголовных дел по политическим статьям против проживающих в Крыму граждан Украины заметно выросло. Примерно треть от общего числа обвинительных приговоров вынесли после февраля 2022 года. При этом жертвы преследований содержатся в местах заключения и следственных изоляторах в нечеловеческих условиях, они подвергаются пыткам и издевательствам, отмечают в правозащитной организации “КрымSOS”.

Чем ближе анонсированная украинскими властями деоккупация полуострова, тем сильнее спецслужбы закручивают гайки. Сообщения о том, что российские силовики задержали в Крыму очередного местного жителя, уличенного в сотрудничестве с украинской разведкой, появляются чуть ли не еженедельно.

Заминированные пляжи

Одним из самых необычных последствий российской агрессии стало строительство многокилометровых оборонительных линий в Крыму. Они охватили северные районы полуострова, примыкающие к материковой части Украины, береговую линию на западе и даже Ак-Монайский перешеек, который соединяет Керченский полуостров с остальным Крымом.

Военные эксперты ставят под сомнение целесообразность строительства подобных сооружений. Их возведение имело бы смысл только в том случае, если бы Украина намеревалась с боем захватывать Крым при помощи масштабной десантной операции со стороны Черного моря, но уверенности, что Киев собирается проводить ее, нет. Поэтому рытье окопов, вероятно, рассчитано на внутреннюю аудиторию: оккупационная власть старается, с одной стороны, запугать крымчан угрозой нападения украинской армии, а с другой – стремится продемонстрировать, что Россия готова до конца бороться за полуостров.

Российская армия превратила пляжи западного Крыма, которые в летние месяцы пользуются большой популярностью у местных жителей и туристов, в имитацию фронтовой полосы. Помимо траншей и противотанковых бетонных пирамидок (так называемых зубов дракона) военные установили минные заграждения. Теперь побережье в этой части Крыма на долгое время будет непригодно для спокойного морского отдыха даже после окончания войны. Мины и окопы не просто доставляют неудобство крымчанам – они всерьез угрожают их жизни. Не говоря уже о том, что теперь многие жители западной части полуострова, зарабатывающие на туристах, остались без средств к существованию.

Российские власти Крыма обещают со временем превратить линию обороны в своеобразную достопримечательность. Чиновники постоянно твердят, что региону ничто не угрожает и что защитную полосу создают “на всякий случай”. Однако масштабы строительства однозначно указывают на то, что российская сторона всерьез опасается за будущее аннексированного полуострова.

(Оновлено 17:00)

Re: Russia    

Светлана Ерпылева, сотрудница Лаборатории публичной социологии и Центра независимых социологических исследований

«Раз начали, заканчивать нельзя»: как меняется отношение россиян к войне в Украине

Социологи пытаются выяснить, какая часть россиян поддерживает, а какая не поддерживает войну в Украине, с помощью массовых опросов. Однако качественные исследования на основе глубинных интервью показывают, что подобные усилия, возможно, вообще не могут дать удовлетворительного результата. Дело в том, что бóльшая часть россиян поддерживает и не поддерживает войну одновременно. Отношение жителей России к войне имеет «лоскутный» и противоречивый характер и состоит из аргументов и нарративов как одной, так и другой стороны. И хотя россияне не склонны менять свою точку зрения на происходящее, их фокус на аргументах поддержки/неподдержки может смещаться в зависимости от обстоятельств.

Весной 2022 года Лаборатория публичной социологии собрала более 200 глубинных интервью с противниками войны, сторонниками и «сомневающимися». В октябре–декабре социологи взяли еще 88 интервью (частью повторных), сосредоточившись на двух последних группах. Результаты второй стадии исследования показывают, что недовольство мобилизацией не конвертировалось в недовольство «спецоперацией»: для далеких от политики россиян мобилизация и «спецоперация» оказались в разных плоскостях восприятия. А разговоры о необходимости скорейшего окончания военных действий подразумевают только победу: даже ошибочно начатая война, считают информанты, не может закончиться поражением, которое принесет с собой дополнительные издержки. В целом же взгляд на войну у многих информантов является неконсистентным и подвижным. Подробнее о том, как меняется отношение россиян к войне, читайте в статье Светланы Ерпылевой.

«Достаточно сложно искоренить в нашем воспитании»: возвращение войны

1 сентября 2022 года я вернулась в Россию спустя почти год после отъезда. Начавшаяся полгода назад война присутствовала в моей жизни каждый день: в новостях, в разговорах с друзьями и коллегами, в украинских флагах на улицах европейского города, в котором я жила. Но в подмосковном городке, где я выросла и где до сих пор живут мои родители, войны не было. Я не видела ни провоенных, ни антивоенных граффити и лозунгов; о войне не говорили на улицах, не говорили мои приятели и знакомые. Я ловила себя на том, что порой, погружаясь в привычный ритм городка моего детства, начинаю тоже забывать об этом. Все изменилось 21 сентября, в день объявления «частичной мобилизации». О войне вдруг заговорили — точнее, зашептали — прямо вокруг меня: в кафе, где я слушала обращение Путина, в районной библиотеке, на улице, в электричке, в поезде из Москвы в Санкт-Петербург. Казалось, война вернулась в российское общество одномоментно, по щелчку пальцев.

Я уже наблюдала нечто подобное раньше, но не вокруг себя, а как исследовательница: в собранных мной и моими коллегами данных. Наша Лаборатория публичной социологии начала проводить качественное исследование восприятия войны россиянами 27 февраля 2022 года. За первые месяцы войны мы собрали более 200 интервью со сторонниками войны, ее противниками и сомневающимися. Тогда многие наши информанты, далеко не только противники войны, тоже говорили, что испытали шок от новостей о начале «спецоперации», пытались осмыслить происходящее в разговорах с друзьями и близкими. Но уже спустя несколько недель эмоции шока и растерянности стали проходить. Война становилась привычной и отодвигалась на второй план.

Поэтому мы знали, что «возвращение войны в общество» после объявления мобилизации тоже может оказаться временным. Мы подождали несколько недель и 11 октября взяли первое интервью в рамках второй стадии нашего исследования восприятия войны россиянами. За октябрь–декабрь 2022 года мы собрали 88 интервью с «не-противниками» войны, решив на этот раз сосредоточиться на изучении поддержки войны и отстранения от нее, а не сопротивления ей. 40 из этих интервью были повторными разговорами со сторонниками войны и сомневающимися, с которыми мы уже говорили весной.

Мы были движимы желанием понять, как изменяется восприятие войны и главным образом ее поддержка. По результатам интервью, собранных весной 2022 года, мы условно разделили всех «не-противников» войны на ее сторонников и сомневающихся. Несмотря на то что среди сторонников войны оказались как более, так и менее уверенные в своей поддержке информанты, все они находили оправдания «спецоперации». Кто-то был убежденным сторонником «русского мира» и верил, что война отодвинет геополитическую угрозу от границ России и укрепит ее позиции; кто-то переживал за близких на Донбассе и радовался приближающемуся разрешению многолетнего конфликта; кто-то, будучи зрителем российских телеканалов, говорил про «борьбу с фашизмом» и «защиту русскоязычного населения Донбасса»; многие выражали уверенность или, по крайней мере, надежду: «если наше государство начало войну, значит, это было нужно». Несмотря на то что такие люди переживали из-за жертв, вызванных войной, и с опасением смотрели в будущее, определяемое изоляцией и санкциями, они оставались сторонниками «спецоперации».

Нам, как и многим, казалось, что объявление мобилизации должно поменять что-то во взгляде россиян на войну. Впрочем, помимо мобилизации, война была наполнена и другими событиями, каждое из которых могло оставить отпечаток на российском обществе: захват новых территорий с последующим присоединением их к России, отступление российских войск, подрыв Крымского моста, новости о бомбежках приграничных российских регионов. Все это происходило на фоне усиливающихся западных санкций, сбивчивых объяснений властей о том, зачем страна воюет, репрессий против недовольных, поляризации взглядов на войну в обществе. В такой ситуации, казалось нам, взгляд рядовых россиян на войну просто не может быть стабильным. В чем-то мы были правы, а в чем-то — ошибались.

Мы не зря подождали несколько недель после объявления мобилизации и стремительного «возвращения войны в общество», прежде чем начать вторую стадию исследования. Уже октябрьские интервью показали, что эмоции, связанные с объявлением мобилизации, были настолько же сильными, насколько и скоротечными. Через несколько недель они стали ослабевать, и «частичная мобилизация» превратилась в привычную часть новой повседневной реальности. Но самое интересное: несмотря на негативное отношение к мобилизации у множества наших информантов, не являющихся противниками войны, их недовольство мобилизацией редко трансформировалось в недовольство «спецоперацией» как таковой.

Если в случае убежденных, политически подкованных сторонников войны недовольство мобилизацией влияло на их отношение к военным действиям в целом, делая их своеобразными сторонниками-критиками, то в случае далеких от политики россиян мобилизация и «спецоперация» в целом существовали как бы в разных плоскостях восприятия. Многие такие информанты «не были обрадованы» объявлением мобилизации, переживали за свои жизни и за жизни своих близких, жаловались на отсутствие внятных критериев призыва, но не переосмысляли из-за этого свой взгляд на войну. Например, одна из наших собеседниц призналась, что она «прибалдела», когда услышала новости об объявлении мобилизации, ей было тревожно и страшно:

Да, я переживала, конечно, что его заберут, я переживала, что заберут моего молодого человека, я переживала, что заберут моих близких друзей. Потому что просто это обычное переживание за человека, который может уйти и не вернуться обратно (ж., 34 года, соосновательница IT-стартапа).

Но дальше она продолжила:

С одной стороны, когда происходят такие вещи, очень страшно, что кого-то из твоих близких заберут и этот человек просто там погибнет. С другой стороны, когда люди начали массово ломиться в другие страны — кто в Казахстан, кто в Турцию, кто еще куда-то… Честно говоря, если бы кто-то из моих начал так делать, то, возможно, я бы стала меньше уважать этого человека. Это очень странное смешанное чувство. Но все-таки, наверное, нам всем в детстве прививали, еще борьба с фашистской Германией и прочее, что у нас были люди-герои, которые ушли на войну, сражались там за родину, за мир и так далее. Все-таки это достаточно сложно искоренить в нашем воспитании.

Страх перед мобилизацией соседствовал в информантке с верой в то, что настоящие мужчины не должны уклоняться от службы. Этот страх не превратил ее в противницу войны. Она не перестала считать «спецоперацию» необходимой: «Ну, нет такого, как говорят „мы вторглись в другую страну, мы страна-агрессор“ и так далее: мы вторглись не на пустом месте», — объясняла она в интервью, намекая на угрозу со стороны западных стран. Восприятие мобилизации для этой информантки, как и для множества других наших собеседников, не было напрямую связано с отношением к войне. Ожидавшейся многими наблюдателями трансформации недовольства по поводу мобилизации в недовольство войной как таковой не произошло.

«Даже если мы не правы, то в чем мы неправы?» Аргументы и нарративы

То, что информанты не переосмысляли свое отношение к войне под влиянием мобилизации, не означает, впрочем, что сам способ осмысления и оправдания войны не изменился. Взятые нами осенью интервью показали, что аргументы в защиту войны динамично развиваются вместе с меняющейся реальностью: одни расширяют свое содержание, другие уходят на задний план, третьи наполняются новыми смыслами, наконец, появляются и совсем новые аргументы.

По результатам первой стадии нашего исследования мы выделили несколько основных аргументов, с помощью которых информанты оправдывали войну в первые месяцы после ее начала:

реакция на угрозу с Запада;

защита жителей Донбасса;

опережение противника, который готовился напасть;

борьба с фашизмом;

необходимость поддерживать свою страну в любой ситуации;

делегирование экспертизы политическим элитам («раз начали, значит, было нужно»).

Некоторые из этих аргументов сохранились и осенью 2022 года: например, оправдание войны как способа опередить противника и «раз начали, значит, было нужно». На второй план ушел, например, аргумент о представлении войны как борьбы с украинским фашизмом. Некоторые наполнились новыми смыслами, стали богаче и сложнее. Такую трансформацию пережило оправдание войны через необходимость занимать сторону своей страны, России.

«Быть со своей страной»: рефлексия вместо клише

Весной подавляющее большинство информантов, говорящих о необходимости «быть со своей страной», ссылались на высказывание актера Сергея Бодрова, которое они недавно услышали «где-то в интернете». В первые месяцы войны эта оправдательная конструкция появлялась в интервью, скорее, как клише, готовое заимствование, которое информанты еще не успели до конца присвоить. Осенью эти же информанты делились своими размышлениями, рефлексией по поводу нового, зарождающегося в них чувства привязанности к родине. Такая динамика была в особенности свойственна для неуверенных, далеких от политики людей. Многие из них в начале войны не задумывались об абстрактных ценностях и отстранялись от ее оценки как раз потому, что дискуссия о войне, которую вели противники со сторонниками, была спором между чуждыми им политическими идеями. Но осенью, порой неожиданно для самих себя, они сами начали говорить об этих идеях и идеалах:

Отец очень ясно мне дал понять, что интересы одного человека (то есть мои личные), они не имеют никакой роли, потому что есть народ, есть родина. И либо ты здесь, либо ты действуешь в интересах общества своего, либо ты отщепляешься и живешь свою жизнь вот так. <…> Я вам честно скажу, что все, что происходит, — это трагедия. То есть, например, я хочу, чтобы эта война закончилась. Но из-за того, что я понимаю, сколько поставлено для нашей страны на карту, естественно, я не могу не хотеть, чтобы там ситуация разрешилась в пользу России, [чтобы] были учтены интересы России. <…> Ну, блин, это очень сложно. Мне больно, я хочу, чтобы это скорее закончилось. Но с интересами нашей страны. Когда ты так говоришь, это людоедская какая-то позиция, потому что ты как бы хочешь выиграть, это какой-то абсолютно милитаристский лозунг, но ты понимаешь, сколько поставлено на карту. И уже столько лишений, что интересы должны быть учтены (ж., 30 лет, редактор).

Как можно относиться к данности? (Ответ на вопрос об отношении к «спецоперации». — С.Е.) Любой человек понимает, что это нельзя закончить за день, нельзя. Но в то же время я не вижу результат, что в конечном итоге должно быть: что? Какая конструкция? Сколько нас на Украине, сколько нам [нужно] этой Украины? Как мы с ней дальше? Что это такое? Я не вижу конструкции, как это все будет. Я понимаю, что не в моих силах это останавливать.  Но все равно я на стороне своей родины — хоть что со мной сделай, я никуда не поеду. Я ничего другого не хочу, я хочу здесь жить. Для меня это лучшее место, я объехала всю Европу вдоль и поперек. У меня там есть друзья, я в проектах участвую. И я для себя решила: даже если мы неправы, даже если нас будут все ненавидеть, то мне все равно. Я не собираюсь никому ничего доказывать, не собираюсь ни перед кем извиняться. Я хочу [быть] здесь, и так и будет. Даже если мы неправы, то в чем мы неправы? А они правы? <…> Для меня государство и моя родина, место, где я живу, — это не одно и то же. Люди не за Путина воюют. Путин, он смертный человек, он может умереть завтра. И что, у нас родины не будет? Будет (ж., 52 года, университетская преподавательница).

Последняя информантка сама отметила противоречия в своем взгляде («я не вижу результат, но все равно я на стороне своей родины»). Прямо во время интервью она размышляла о том, что это значит — быть на стороне своей страны. Как и для наших собеседников весной, для нее (и для множества других осенних информантов) выступить против войны почти равносильно тому, чтобы выступить против своей страны, своей родины. Однако отличие этого оправдания от весеннего в том, что оно перестает быть «клише», оно присваивается, становится объектом рефлексии и наполняется множеством смыслов.

Война как природная катастрофа

Информантка, интервью с которой я цитирую выше, начала свой рассказ об отношении к «спецоперации» с риторического вопроса: «А как можно относиться к данности?» Эта реплика показательна. Она является частью еще одного нового оправдания войны. Вот еще один пример, который позволяет лучше понять это оправдание:

Вопрос: Как ты сейчас относишься? Какое у тебя сейчас отношение к «спецоперации»?

Ответ: А это то, что происходит. Это вот… Сейчас облачно. Это то, что происходит. На земле в общем и в целом всегда где-нибудь стреляют, убивают. Вот сейчас получилось так, что это достаточно рядом, можно сесть в машину и доехать (м., 42 года, IT-специалист).

В рамках этого оправдания война представляется как некоторое неприятное и даже катастрофическое природное явление. Оно может быть ужасным, уносить человеческие жизни, но «выступать против» него бессмысленно — мы же не выступаем против наводнений, ураганов и землетрясений. Это означает, что с войной, как природной катастрофой, приходится мириться.

«Раз начали — нельзя отступать»

В других новых способах оправдания войны, как и здесь, фокус внимания смещается с необходимости объяснить ее начало на необходимость примириться с ее продолжением и незавершенностью. Например, в осенних интервью информанты часто подчеркивали, что начатую (пусть ошибочно и несправедливо) войну нельзя заканчивать:

Много моих друзей за войну. Я сейчас общаюсь с людьми, которые не то чтобы за войну, они не говорят, что война — это классно. Те, кто остался, они считают, что война — это очень плохо, но если она началась, в ней, видимо, придется участвовать. <…> Если наша страна воюет — это очень плохо, но, если мы в этой войне проиграем, будет еще хуже. Не мы это начали, но нам эту войну заканчивать (ж., 21 год, студентка).

Этот аргумент можно сформулировать так: раз уж наша страна начала войну, то ее нужно продолжать, потому что поражение сделает жизнь россиян еще хуже. Это оправдание свидетельствуют о скорее пассивной, чем активной поддержке войны, о ее поддержке как «лучшего из зол»:

То есть изначально все началось с того, что я был очень против того, что произошло. Это были какие-то такие потрясения для меня. Однако со временем я понял, что все это будет сильно затягиваться, что не получится уже просто отойти и сказать: «Простите, мы… Не бейте нас. Мы там перепутали что-то». Уже стало понятно, что к этому никогда нельзя прийти. И я, скорее, стал занимать ту позицию, чтобы мы просто не сдались. То есть у меня просто есть знакомые, которые… Ну, мне кажется, ни один здравомыслящий человек не будет за войну. Да? В данном случае, я считаю, что он должен тогда на фронт ехать, если он так считает. Мне кажется, что ни один человек не будет за войну. Но многие занимают ту позицию, что, мол, мы, раз вот мы против войны, то давайте тогда просто сдадимся и все. Вот я так не считаю. Я считаю, что я вообще против войны. Но уже ничего нельзя сделать, поэтому просто тогда уж хотя бы не сдавайтесь, раз вы это начали (м., 23 года, аналитик данных).

Раз они такие — так им и надо

Последний из обнаруженных нами новых способов оправдывать войну тоже фокусируется на ее течении и последствиях, а не на ее начале. Его можно назвать «реверсивным» (меняющим направление движения на противоположное). Отдельные последствия войны — например, агрессивное поведение украинцев/ВСУ по отношению к россиянам — начинают рассматриваться как причины войны, становятся аргументами в защиту ее необходимости. Украинские солдаты пытают пленных, украинские знакомые стали ненавидеть русских, ВСУ бомбят приграничные территории, страны НАТО поставляют оружие Украине — все это как бы проявляет «подлинную», «злую» природу Украины и оправдывает нападение на нее:

Довольно-таки негативно я отношусь к этим националистам проазовским и их отношению к мирным гражданам. <…> А те мирные жители, которые там жили, больше боялись вот эту тероборону, вот эти нацбаты, тот же самый «Азов». От них ничего, кроме, извиняюсь за выражение, подлянки и выстрела в спину. Это и подтверждено документально. <…> Это все реально доказанные факты причастности к этим вот злодействам вот этих вот национальных формирований Украины. <…> И самое ужасное, опять-таки, [это] подтверждает, что мы ведем дело, имеем дело и воюем против нацизма и фашизма, — это видеокадры казни мирных жителей. То есть расстрел мирных жителей, убийства на этих оставленных территориях. То есть это говорит о том, что мы все-таки правильно ведем борьбу. И «специальная военная операция» — она правильная (м., 43 года, профессия неизвестна).

Общей точкой отсчета для разных оправданий войны стало восприятие «спецоперации» как новой реальности, не поддающейся влиянию индивидуальных воль простых россиян. С этой реальностью «оставшиеся» в стране должны как-то мириться. Именно поэтому осенью 2022 года усилилась тенденция, которую мы наблюдали еще весной, — оправдание войны через представление ее неизбежным и даже вынужденным шагом. Тема «вынужденности» становится лейтмотивом целой серии аргументов в защиту войны («война — это вынужденная реакция на угрозу с Запада»; «мы вынуждены защищать русскоязычное население Украины»; «Россия вынуждена была напасть первой, иначе напали бы на нее»; «война, как плохая погода, с этим приходится мириться»; «наше государство напало, поэтому мы вынуждены продолжать»).

Осмысление происходящего как неизбежного или вынужденного шага позволяет людям сочувствовать погибшим с обеих сторон, испытывать негативные эмоции в связи с ужасами войны, сохраняя некоторую человечную, гуманистическую позицию, при этом не выступая против «спецоперации», а иногда и поддерживая ее.

«У меня больше появилось патриотизма, которого никогда не было». Лоскутная (не)поддержка

Готовя с коллегами аналитический отчет по результатам весенней стадии нашего исследования, мы разделили информантов на сторонников войны, ее противников и сомневающихся. Восприятие войны и тогда представляло собой, скорее, континуум, но такое деление на группы имело смысл: противники, сторонники и сомневающиеся смотрели на войну под разными углами, оправдывали и ругали ее разными способами. Осенью эта классификация почти перестала работать. Под давлением событий на фронте и связанных с ними событий внутри России сторонники и сомневающиеся меняли оттенки своего восприятия войны, но эти изменения не приводили к формированию других «позиций». Их восприятие просто становилось более «лоскутным», более противоречивым.

Интервью с 34-летним маркетологом из Москвы хорошо иллюстрирует эту тенденцию. Этот молодой мужчина до войны был оппозиционером: участвовал в митингах в поддержку Навального, был наблюдателем на выборах, выступал против коррумпированной российской власти. Он негативно воспринял аннексию Крыма в 2014 году и спорил об этом со своими пророссийскими родителями, живущими в Донбассе. Но 24 февраля 2022 года радикально изменило его отношение к происходящему. Он посчитал, что в тяжелые для страны и для его семьи с Донбасса времена он должен быть со своей семьей и со своей страной.

В первом интервью, весной 2022 года, он говорил, что насмотрелся на войну за восемь лет и привык к ней и что интенсификация конфликта и его последующее завершение лучше, чем вялотекущий, «вечный» конфликт. В осеннем, повторном, интервью он, с одной стороны, рассказывал, что «утвердился» в своей продонбасской позиции, «принял» ее, а с другой — смещал фокус своих размышлений о войне с ее объяснения и оправдания на необходимость ее окончания. Он признался, что предпочитает, чтобы война окончилась победой России, но даже победа Украины теперь кажется ему лучшим исходом, чем «затягивание» военного конфликта:

Я хочу, чтобы это завершилось чем-то однозначным — либо Россия побеждает, чего я, конечно же, хочу, либо Украина побеждает, чего я не хочу, но с чем мне придется иметь дело, но как минимум будет определенность (м., 34 года, маркетолог).

Более того, он осторожно сформулировал следующую мысль: возможно (страшно предположить), война не была так уж необходима и власти могли бы уделить больше внимания переговорам. Этому информанту не нравилось «затягивание» военного конфликта, он хотел его окончания и больше не был уверен в необходимости его начала. Но одновременно он, наконец, «принял» свою поддержку войны, перестал стесняться своего отношения к войне перед оппозиционно-настроенными приятелями и в некотором смысле даже укрепился в поддержке войны. Есть ли у него «позиция»? Является ли он сторонником войны, ее противником или сомневающимся?

Осеннее интервью с другим информантом, 39-летним специалистом по недвижимости, не менее парадоксально. Он начал беседу со слов о том, что его взгляд на войну изменился. В первые месяцы войны, по его собственным словам, он отстранялся от происходящего — не мог понять, на чьей стороне правда, из-за обилия противоречивой информации. Постепенно, однако, его отношение к «спецоперации» менялось в худшую сторону: он перестал доверять объяснениям «спецоперации», предлагаемым государством, и нападение на Украину начало казаться ему бессмысленным и ненужным:

Я таких каких-то явных причин не вижу. То есть я считаю, что это просчет, грубо говоря, нашего руководства, непрофессионализм наших дипломатов. И те причины, которые там по телевизору приводятся, мне они кажутся такими несущественными, то есть я в них не могу поверить (м., 39 лет, работник сферы недвижимости).

После объявления «частичной мобилизации» информант стал испытывать постоянную тревожность. Его отношение к президенту и власти изменилось в худшую сторону из-за «спецоперации». Он негативно оценивал экономические последствия войны — санкции, уход западных компаний, «одних из немногих, кто в нашей стране соблюдал законы» и т. п. Однако часть его рассуждений о войне является типичной скорее для ее сторонников, чем противников. Так, размышляя о причинах войны, он все еще пытался найти оправдания решению властей о ее начале: «Мне все-таки кажется, что они не хотели к этому прийти», — объяснил он. Более того, несмотря на все недовольство происходящим, он скорее желал России победы или, по крайней мере, не хотел ее поражения:

Но я понимаю, что сейчас, если это [войну] как-то все так прекратить, то лично на мне это отразится плохо. Грубо говоря, я должен буду за это платить. <…> Я буду вынужден платить какую-то контрибуцию, что ли. И еще буду обвинен в том, в чем я не участвовал. <…> Я не принимал решений. И не поддерживал тех, кто принимал эти решения, но вину, которую на них возложат, она будет спроецирована и на меня тоже (м., 39 лет, работник сферы недвижимости).

Можно ли назвать противником войны человека, который не хочет ее прекращения? А можно ли назвать ее сторонником того, кто считает ее причины бессмысленными, а последствия негативными? У нас нет ответов на эти вопросы.

Отношение к войне еще одного информанта, молодого программиста из Санкт-Петербурга, менялось в обратном направлении. Узнав о начале «спецоперации», он тоже испытал шок и стал отстраняться от ее оценки. Но со временем он все больше и больше склонялся к поддержке войны. В интервью он использовал «реверсивные» объяснения этой динамики: обычных, невиновных россиян обвиняют со всех сторон, а украинцы так радуются их гибели (например, при подрыве Крымского моста), что невольно начинаешь поддерживать Россию в этом конфликте. При этом ему было жаль погибающих украинских мирных жителей. Он не доверял референдумам, прошедшим на аннексированных территориях, и не понимал, зачем эти территории России, но именно необходимостью их защиты он объяснял свою поддержку войны:

Вопрос: А под [своей] поддержкой «спецоперации» что ты понимаешь?

Ответ: Я думаю, что то, что происходит, — это правильно. То есть то, что, если [это] уже наши территории, значит, их надо защищать. Следовательно, отдавать нельзя. Почему это наши территории? Зачем они нам нужны? Я не знаю. Мне вот вообще ни Крым не нужен, ни ДНР, ни ЛНР, ни Херсонская, ни Запорожская области — они мне не нужны. Я сижу, мне и здесь хорошо. Мне легче от этого не станет. Я больше зарабатывать не стану, если они будут у меня. Но тем не менее они есть. А куда их девать теперь уж? <…> Не знаю, насколько там люди согласны были или не согласны. Не знаю, какой процент принимал участие в голосовании, не знаю, ходили ли там реально с оружием по квартирам, чтобы взять, так скажем, подпись человека. Не знаю. Но присоединили. Говорят, что все за. А меня там не было. Я не могу сказать, кто за, кто нет (м., 22 года, IT-специалист).

Его поддержка войны — это в том числе поддержка присоединения и защиты новых регионов. Но она не является следствием его «империалистических взглядов» — у него вообще нет никаких «взглядов». Восприятие им войны, как и восприятие войны большинством далеких от политики информантов, представляет собой совокупность разнородных переживаний, страхов, надежд, а не консистентную «позицию».

Вместо «позиции» в отношении войны у многих людей есть лишь разнонаправленные, противоречивые страхи и надежды. Яркой иллюстрацией этого стало интервью с 36-летней индивидуальной предпринимательницей из Москвы. С этой информанткой мы говорили дважды. Уже весной, в первом интервью, она одновременно защищала войну, критиковала ее и отстранялась от ее оценки. Ей было «обидно за Россию», на которую ополчился западный мир, из которой ушли современные бренды, несмотря на то что Россия, по мнению информантки, вела себя так же, как другие сильные геополитические игроки. Ей нравилось, что Россия реагируют на западные угрозы и показывает, что с ней надо считаться. Одновременно ее личный опыт подсказывал ей, что многие аргументы в защиту войны, которые она слышала из телевизора, не имеют под собой оснований. Ей казалось, что последствия войны будут негативными, а сама война бессмысленна и не нужна россиянам. Поделившись этими переживаниями, она делала вывод: на самом деле никто не знает правды, поэтому нет смысла как-то оценивать войну, принимать в ней чью-либо сторону.

Казалось бы, спустя полгода, осенью, эта информантка могла склониться в ту или другую сторону. Но этого не происходит, более того, усилилось как ее критическое отношение к одним аспектам «спецоперации», так и ее сочувствие и поддержка — другим. Она начала осенний разговор с нами со слов о том, что ей больше не все равно. Теперь ей хочется, чтобы Россия действовала решительнее и отвечала на последние угрозы со стороны Украины:

Только за последний месяц у меня немножко вызвало эмоции то, что взорвали наши газопроводы. <…> Я знаю, что их взорвали, я знаю, что взорвали Крымский мост. У меня такое — до этого мне было вообще было все равно, а сейчас уже — блин, да скорее мы бы уже какие-то действия начали бы принимать! <…> Давайте мы тоже будем отвечать, а то над нами уже весь мир смеется, что такая огромная Россия и в такой затяжной войне участвует, проигрывает этой маленькой Украине (ж., 37 лет, предпринимательница).

Ее обида за Россию тоже усилилась:

До этого я много путешествовала, но мне как-то вообще это, Россия и Россия. А сейчас мне даже обидно, что Америка воюет параллельно в десяти странах мира, делает то же самое и ничего. А Россия… Я не знаю, по адекватным мы причинам напали, не по адекватным, но то, что весь мир объединился против России, ушли бренды, ушли компании, какие-то подрывные работы идут в сторону России. Такое ощущение, что несправедливо обижают мою страну. У меня даже больше появилось патриотизма, которого никогда не было (ж., 37 лет, предпринимательница).

При этом война после объявления «частичной мобилизации» сильно ударила по ее бизнесу: информантка одновременно потеряла бизнес-партнера и часть клиентов. Не удивительно, что осенью она негативно и даже агрессивно высказывалась по поводу необходимости идти на войну и, как следствие, вообще вести войну «хрен за кого»:

Ты представляешь, это [уехавшие от мобилизации] взрослые мужики с детьми. Он на турнике не может подтянуться, и сейчас он пойдет куда-то с ружьем, рисковать своей жизнью? Ради кого, ради чего? У меня вообще нет этого патриотизма, это вообще, я считаю, бред полнейший. Почему в XXI веке человек должен идти хрен знает за кого сражаться? Конечно, если бы меня ждала мобилизация, то меня бы тут не было через три минуты (ж., 37 лет, предпринимательница).

Вместе с большей «политизацией» повседневности — проникновением далекой войны в жизнь информантки и других аполитичных, отстраняющихся от происходящего людей — ей стало сложнее сохранять нейтральность, которую, пусть не всегда успешно, она пыталась поддерживать весной 2022 года. Война все больше отвращала ее, влияя на ее близких и на ее бизнес. Но одновременно информантка все больше размышляла над неоправданно (с ее точки зрения) жесткой реакцией мира на действия России, все больше переживала за свою страну и желала ей быть сильной, в том числе ценой военных действий на территории Украины. Эта информантка не противница войны, не ее сторонница и даже не сомневающаяся. Это далекий от политики человек, которого помимо его воли захватила новая, стремительно политизирующаяся реальность. У нее нет «позиции» в отношении войны, но есть тревоги, разочарования, страхи, радости и надежды.

Это значит, что попытки оценить количество россиян, выступающих за войну, не имеют большого смысла. Разумеется, в обществе есть убежденные сторонники «спецоперации» и убежденные ее противники — но даже вместе они, скорее всего, не составляют большинства. При этом, как показывает опыт наших интервью, значительную часть жителей страны, стремительно осваивающих новую для них политизированную войной реальность, сложно однозначно отнести к тому или другому лагерю. Они — не сторонники и не противники войны, но они поддерживают определенные ее аспекты и внутренне протестуют против других.

Выше я часто сравнивала первые и повторные интервью с одними и теми же информантами. Само собой, мы провели систематический анализ повторных, осенних интервью. Вот наши выводы. Взгляд на войну не меняется радикально — ее сторонники не становятся ее противниками, и наоборот. В то же время люди, еще вчера аполитичные, стремительно осваивают военно-политическую реальность, в результате чего их восприятие войны оказывается неустойчивым, подвижным, его оттенки постоянно меняются, и не в какую-то одну сторону, а в разных направлениях (а нередко — в разных направлениях одновременно).

Кажется, что в этом наблюдении есть парадокс. Однако в обществе, где политика (а тем более геополитика) не является частью жизни подавляющего большинства людей, не может быть «твердых позиций» по отношению к вдруг вспыхнувшим геополитическим конфликтам. В этом смысле отсутствие радикальных изменений в восприятии войны (когда убежденные сторонники становятся убежденным противниками, и наоборот) и «неустойчивость», подвижность восприятия войны — это две стороны одной медали. Чтобы менять убеждения на противоположные, нужно, как минимум, быть убежденными в чем-то, иметь консистентные взгляды. Но их у большинства наших информантов нет. Это значит, у большинства наших информантов (и, как можно смело предположить, у большинства россиян) восприятие войны одновременно «неуверенное» (не позволяющее им стать однозначными противниками или сторонниками «спецоперации», в том числе менять взгляды радикально) и «неустойчивое», противоречивое, подвижное: оно может сдвигаться в одну или в другую сторону в зависимости от обстоятельств. Какие обстоятельства каким изменениям способствуют — этот вопрос еще предстоит изучить.

(Оновлено 16:00)

Главред

Максим Яли

“Пентагонликс” продолжается, цель – запутать противника

Спецслужбы рф сейчас, наверняка ломают, ломают голову над тем, как отнестись к появляющейся информации и чему верить, а чему нет.

“Пентагонликс” продолжается и появляется все больше документов и подробностей, которые активно анализируются американскими СМИ и комментируются представителями различных стран, которых они касаются.

Но я всё-таки склоняюсь к мнению, что “утечка” была неслучайной и контролируемой.

Во-первых, по времени она совпала с подготовкой ВСУ к контраступлению и основная часть документов касается именно его в разных аспектах.

Цель – запутать противника, “разбавляя” реальные документы “дезой” и убедить в том, что Украина либо не готова к нему, либо результаты ожидаются довольно скромными.

Во-вторых, “дать по шапке” тем, кто хочет или просто помышляет помочь россии с вооружением, как это было в случае с Египтом.

Продемонстрировать, что разведка США не дремлет и отслеживает всё, включая разговоры/переговоры даже Зеленского и ближайших союзников США.

Подобные скандалы уже были и раньше, когда ещё при Обаме стало известно, что разведка США прослушивает даже Меркель.

Кстати, и правильно делали.

Пошумели и успокоились. Все друг друга пытаются “слушать” и узнавать секреты. В этом и есть функция разведки.

Так что никаких серьёзных последствий не прогнозирую. В случае Украины даже полезно. Как показали события первых недель и даже месяцев, агентурная сеть ра**истов была весьма широка и казалась самых высоких постов в СБУ , которые активно помогали оккупантам.

Спецслужбы рф сейчас, наверняка ломают, ломают голову над тем, как отнестись к появляющейся информации и чему верить, а чему нет.

И это хорошо.

Одна из главных задач в войне – обмануть противника. Показаться слабее, чем ты есть на самом деле, когда ты реально силен. И наоборот, убедить врага в том, что ты силён, когда на самом деле слаб.

Все это прекрасно описал сотни лет назад китайский философ Сунь Цзы.

Рекомендую к прочтению.

(Оновлено 14:00)

Aлина Витухновская

Войско из невольников просто недееспособно

СПЯЩИЕ ИНСТИТУТКИ

Вы спрашиваете почему здесь нет авторитетов? Потому что все последнее путинское десятилетие (и это как минимум) вы создавали безальтернативную “оппозиционную” и медийную среду, состоящую из узкого круга лиц, своего рода семейно-клановый медиархат, структуру, ничем не отличающуюся от путинской вертикали, но значительно уступающую ей в эффективности уже по самому факту отсутствия необходимого ресурса и паталогической удаленности от народа.

Поэтому слушая иного ЛОМа, остается лишь ужасаться. Вот поп-психолог неосоциал-дарвинст на голубом глазу говорит, что “до 21 года режим ее вполне устраивал” и “если бы все были как она, то СВО бы не случилась.” То есть, понимаете путинизм — это ок. Вот что она говорит. И все те, кто “как она” вполне комфортно существовали в нем до 24 февраля и начала открытого террора.

Потому и нет авторитетов, что все время упираешься в “нормальный режим” и “Крым не бутерброд”. Где-то между ними блуждающим фантомом зависли спящие институты, но как зависли, так и заснули. Где спящие институты? Их нет. А Путин есть.

ОШИБКИ ДЕМОКРАТОВ

Приход к власти чекистов в начале 2000-х во многом был предопределен самой позицией демократов. Которая заключалась в банальных констатациях и пассивном оппонировании, а не в политическом строительстве и закреплении всех тех утерянных, как им казалось, норм и правил цивилизованного мира. Были произведены исключительно косметические изменения.

А главнейшими, фатальными ошибками были отказ идти во власть и проводить реформы лично и неосуществление люстраций.

В том числе и по той вполне очевидной причине, что некоторая часть белопольтной оппозиции сама служила системе в роли информаторов.

СОЦИАЛЬНАЯ ИСТИНА

Вообще странная затея — создание тупиковых ситуаций на каждом жизненном промежутке, в каждый момент. Русское садомазо в действии.  Однако, социальная истина гласит — не ставьте человека в безвыходное положение. Человек в безвыходном положении — потенциальный революционер. Как минимум. Не говоря о том, что войско из невольников просто недееспособно.

РЕПРЕССИИ — МАРКЕР НЕПОДДЕРЖКИ

Такого рода репрессивные меры также свидетельствуют о неподдержке. Была бы поддержка, сами бы рвались в бой, никого не пришлось бы отлавливать. Вообще репрессии — реакция на неподдержку. Репрессии — маркер не силы, но слабости системы.  Игры в диктатуру, играми в диктатуру, но все-таки во времена софт-насилия живем.

ПАРАДОКСЫ ШИЗОИДНОГО КОНСТРУКТА

По сети разошлось фото беспомощного Иосифа Пригожина, у него диагностирован инсульт, которому предшествовало онемение половины лица. Это, безусловно, следствие нервного стресса, связанного со слитым разговором, но не только. Ведь и сам разговор — следствие длительного психического напряжения и молчания. А тут глотнул 50 коньяка и понесло.

В таком или примерно таком же состоянии пребывает сейчас вся российская “элита”, чиновники, представители власти. Чем больше они бодрятся, тем очевидней их психическое фиаско. Система держится на штыках. Но и на соплях. Поэтому она может быть разрушена как силой, так и дуновением ветерка. Таковы очевидные парадоксы шизоидного конструкта.

(Оновлено 13:00)

Лінія оборони

Anti-colorados

Конец режима имитации

Сегодня произошло одно из таких событий, которые нам из Украины почти незаметны, поскольку война затмевает собой практически все, но тем не менее, когда-то прийдется разбираться в том, как война, в принципе, могла случиться в Европе, с ее механизмами сдерживания и торможения. На самом деле, разбор всех этих обстоятельств будет иметь смысл уже после того, как в трубу бензоколонки окончательно забьют осиновый чопик, но тем не менее, некоторые моменты нельзя упустить именно сейчас, чтобы книга истории полностью их не залистала.

Итак, любой механизм сдержек и противовесов действует в том случае, когда одну силу уравновешивает другая. Эта схема всем понятна, и тут даже пояснять нечего. Но за десятилетия после Второй Мировой войны, произошло замещение самой силы, ее демонстрацией. В результате, Восточный и Западный блок научились демонстрировать наличие у себя ядерного оружия или же других, не ядерных видов вооружений и надеялись на то, что одного такого грозного вида будет достаточно для того, чтобы удержать противника от необдуманных и резких движений.

А эта демонстрация обеспечивалась проведением разного масштаба военных учений. Наверное, никому не стоит объяснять, что учения основаны на том или ином оперативном плане, который имеет страна или блок. Другое дело, что именно в ходе учений проигрывается часть такого плана, оборонительного или наступательного, поскольку очевидно, что для его реализации нужно собрать совсем уж крупную группировку войск, что не останется незамеченным противником и может быть понято неправильно. Сама же идея, заложенная в легенду учений, отнюдь не виртуальна, а является частью существующих планов.

Не удивительно, что со временем вносятся изменения в военные доктрины, а под них выписываются и новые оперативные планы, а это значит, что войска должны проходить регулярные тренировки, уже в соответствии с новыми планами, поэтому и легенды учений существенно менялись. Причем, так было и у НАТО, и у Варшавского договора. Таким образом, войска получали практические навыки для осуществления действий, согласно оперативным планам, а противник наблюдал эту игру мускулов и тоже делал соответствующие выводы.

Поскольку мне довелось служить срочную службу лет 40 назад, еще в совке, то все эти мероприятия пришлось видеть собственными глазами и более того – принимать в этом участие. Не знаю того, каким образом заканчивались учения в НАТО, а в совке они имели однотипную концовку. Обороняющиеся войска успешно отбили все атаки противника и уничтожили его полностью. Ну а наступающие войска – успешно прорвали оборону противника и тоже уничтожили его полностью. Мне ни разу не пришлось читать или слышать о том, что учения закончились неудачно и условный противник не был условно разбит и не менее условно уничтожен.

В итоге получалось, что совок имитировал свою невыносимую силу, а противник отвечал условными победами над условным противником. В конце концов эта бутафория привела к деградации самих целей этих учений и вообще – подходов к обороне. Ведь сменялись целые поколения военных, которые прошли весь путь от новобранца или кадета до офицера или генерала, которые не видели даже намека на именно блоковое противостояние. В конце концов, сама возможность противостояния Востока и Запада отошла в область легенд.

Все описанное выше относится к периоду, когда совок еще был жив и относительно здоров. Просто напомним о том, что между самыми крупными учениями армий стран, участниц Варшавского Договора «Запад 81» и развалом совка, прошло всего 10 лет и потому на Западе возникло впечатление о том, что эпоха больших блоковых войн осталась позади. Тем более, что и с Китаем тогда все было в шоколаде. Отсюда и фактическое угасание военного строительства в Европе. Учения проводились все реже, а смысловое наполнение этих маневров становилось еще более условным, чем раньше.

И в общем, рационально возражать этим тенденциям было достаточно сложно, поскольку армия – вещь дорогая и пояснять избирателям зачем сейчас нужно тратить деньги на ее содержание, перевооружение и те самы маневры и учения становилось все сложнее. Только вот если мы принимаем это за естественный ход событий, то и обратные процессы должны были запустить адекватные реакции. Проще говоря, когда федерация в военном отношении пошла в пике, а Китай хоть и имел крупную армию, но была она совершенно допотопной, то политика сокращения вооружений и вооруженных сил была вполне оправданной, но когда они перешли к резкому наращиванию финансированию своих армий, их перевооружению и увеличению в размерах, то не обращать на это внимания было просто непростительно.

Штаты хоть и не занимались огульным сокращением своих вооруженных сил, поскольку две войны в Заливе держали их в тонусе, но тем не менее, сместили акценты в сторону борьбы с терроризмом в то время, когда в мире стремительно возникали новые и воспалялись новые очаги напряженности. До сих пор нет рационального пояснения тому, что Северная Корея десятилетиями пыталась создать свое ядерное оружие, но без особого успеха, а потом – рывком получила большое количество ядерных взрывных устройств и вроде бы даже термоядерных.

До сих пор нет удовлетворительного пояснения такому поразительному прогрессу, а главное – кто стоит за этим прогрессом. Хотя найти этот катализатор не составляет труда. Но это не стало триггером, который заставил бы Европу вынырнуть из нирваны благодушия. Мало того, она продолжала какие-то странные игры с Ираном, который даже не скрывает того, что стремится получить ЯО как и то, где и как он планирует его применить. Но главное все же не это. Китай и федерация стремительно наращивали свою мощь при явном отсутствии для них внешней угрозы, и очень скоро они стали выдвигать территориальные претензии к соседям. И тут стало всем понятно, что они не просто готовятся, но стремятся к агрессивной войне.

И вот в это время Германия и Франция решают двигать инициативу в плане системы безопасности в Европе без США. Это при том, что они имели на вооружении по 200+ танков и чуть больше самолетов. А чуть позже выяснилось, что из-за отсутствия финансирования, то половины танков Бундесвера и более половины самолетов Люфваффе – нельзя эксплуатировать, поскольку те – не имеют боевой готовности. По французской технике таких данных нет, но зато всем известно о том, что французский экспедиционный корпус, был без проблем вытеснен бойцами ЧВК Вагнер. И вот они собрались строить собственную систему безопасности. Зато мадам Меркель и мусью Макрон сделали заявления о том, что они начинают программу создания самолета шестого поколения и танка – следующего поколения. Причем, новый танк должен был начать поступать в войска в середине 30-х, а самолет – в начале 40-х годов.

В связи с этим и Германия, и Франция отказались участвовать в программе создания и выпуска самолетов пятого поколения Ф-35 и всячески препятствовали другим странам, участвовать в этой программе. Мадам Меркель просто грудями ложилась на амбразуру, чтобы остановить этот процесс, но дальнейшие события расставили все по своим местам. Прутин показал, что федерация – не условный, а реальный, подлый и кровожадный противник, которому Европе оказалось нечего противопоставить, без США.

И вот какое-то время назад Польша плюнула на все эти странные имитации, заказав в США крупные партии самолетов Ф-35 и танков Абрамс. Избавившись от Меркель, Германия последовала вслед за Польшей и тоже заказала эти самолеты. И вот сегодня стало известно о том, что по этому пути пошла и Румыния. Сегодня опубликовано заявление Высшего совета обороны страны (CSAT), в котором говорится о том, что Румыния увеличивает свое оборонные расходы до 2,5% ВВП и сделала заявку в Lockheed Martin Corp на закупку самолетов Ф-35 и в  General Dynamics, на закупку танков Абрамс. Вот так и происходит прощание со спячкой и режимом имитации. Благодушие уходит в прошлое и путинская федерация создала новую реальность, в которой ей быковать не получится, потому что ей будет чем ответить. А кроме того, чтобы еще побыковать, она должна выжить после люлей в Украине.

(Оновлено 12:00)

“The Moscow Times”

Гидеон Рахман

Почему Тайвань важен для всего мира

Опасный рост напряженности в отношениях с Пекином — это цена, которую стоит заплатить за защиту процветающей азиатской демократии.

Должны ли США защищать Тайвань? Это не абстрактный спор.

В выходные Пекин провел учения, имитирующие бомбардировку острова, а его военно-морской флот окружил Тайвань. В ответ на неуклонную эскалацию китайского военного давления на остров президент Джо Байден четыре раза пообещал, что США защитят Тайвань от нападения Китая.

Для некоторых в Америке такие обещания Байдена — чуть ли не безумие. Дуг Бандоу из аналитического центра Cato Institute жалуется, что «большинство [американских] политиков готовы пойти на национальное самоубийство, чтобы защитить Тайвань». Почему измученная одной войной Америка должна угрожать другой войной Китаю, еще одной ядерной державе, чтобы защитить остров с населением 24 миллиона человек, который находится в 100 милях от побережья Китая?

Скептицизм в отношении защиты Тайваня еще более выражен в некоторых частях Европы. Возвращаясь из визита в Китай на прошлой неделе, президент Эммануэль Макрон дал понять, что Франция и пальцем не пошевелит, чтобы защитить остров. Обсуждая Тайвань, он сказал Politico, что «большой риск» для Европы состоит в том, чтобы «быть вовлеченным в чужие кризисы».

На самом деле мало кто ожидает, что европейские военные будут непосредственно вовлечены в конфликт из-за Тайваня. Но отношение европейских политиков, таких как Макрон, имеет значение, поскольку оно повлияет на китайские расчеты экономических и дипломатических издержек от нападения.

Европейцам и американским лидерам, безусловно, стало бы легче жить, если бы у них не было причин беспокоиться о судьбе Тайваня. Но реальность такова, что насильственная аннексия острова Китаем будет иметь глубокие глобальные последствия, которые быстро ощутят как в Париже, так и в Иллинойсе.

Есть три основных аргумента в пользу защиты Тайваня.

Первый касается будущего политической свободы в мире. Второй — глобального баланса сил. Третий — мировой экономики. Вместе они убедительно говорят в пользу того, чтобы уберечь Тайвань от тисков Пекина.

Компартия Китая утверждает, что однопартийное правление является идеальной системой для страны. США, настаивает она, должны прекратить попытки продвигать либеральные демократические ценности, которые плохо работают на Западе и будут катастрофой для такой коммунитарной культуры, как китайская.

Но Тайвань, процветающее свободное общество, является живым доказательством того, что китайская культура полностью совместима с демократией. Его существование поддерживает альтернативное видение того, как однажды может управляться сам Китай.

Пекин уже подавил стремление к демократии в Гонконге. Если бы Си Цзиньпину позволили сделать то же самое на Тайване, автократия укоренилась бы во всем китайскоязычном мире. Поскольку Китай является развивающейся сверхдержавой 21-го века, это будет иметь мрачные политические последствия для всего мира.

Идея о том, что материковый Китай однажды обретет политическую свободу, остается далекой перспективой. Но в Индо-Тихоокеанском регионе в целом есть несколько процветающих демократий, включая Японию, Южную Корею и Австралию. Все они в той или иной степени зависят от гарантий безопасности со стороны США. Если Китай сокрушит автономию Тайваня либо путем вторжения, либо силой, то могуществу США в регионе будет нанесен огромный удар.

Столкнувшись с перспективой новой гегемонистской державы в Индо-Тихоокеанском регионе, страны региона предпочтут пойти навстречу Пекину, изменив свою внешнюю и внутреннюю политику. Желание не обидеть нового вспыльчивого гегемона быстро ограничит бы свободу слова и действий для соседей Китая.

Последствия китайского господства в Индо-Тихоокеанском регионе также будут глобальными, поскольку на этот регион приходится около двух третей населения мира и валового внутреннего продукта. И если бы Китай доминировал в регионе, он был бы на пути к вытеснению США с поста самой могущественной державы мира.

Абсурдна мысль о том, что Европа не пострадает от этой смены власти в мире. Сейчас больше, чем когда-либо, Европа зависит от готовности Америки противостоять России, деспотичному союзнику Китая.

Кто-то может возразить, что абстрактные понятия вроде «гегемонии» мало что значат для обычных людей. Но китайский контроль над Тайванем быстро окажет серьезное влияние на уровень жизни во всем мире.

Тайвань производит более 60% полупроводников в мире и около 90% самых сложных полупроводников. Гаджеты, благодаря которым современная жизнь работает, от телефонов до автомобилей и промышленного оборудования, работают на тайваньских чипах.

Но фабрики, производящие их, могут быть уничтожены вторжением. И если тайваньские заводы по производству чипов выживут, но перейдут под контроль Китая, экономические последствия будут огромными. Контроль над самыми передовыми полупроводниками в мире даст Пекину возможность совершить удушающий захват мировой экономики.

Как США уже выяснили, воспроизвести тайваньскую полупроводниковую промышленность гораздо сложнее, чем кажется. Все эти соображения — экономические, стратегические, политические — заставляют США и их союзников защищать Тайвань. Никто в здравом уме не хочет войны между Америкой и Китаем. Но сейчас, как и раньше, иногда нужно готовиться к войне — чтобы сохранить мир.

(Оновлено 11:00)

Виктор Андрусив

С таким безграмотным правительством дефолт наступит уже осенью. А Запад просто замахается содержать нашу армию и наших пенсионеров одновременно

Тому, кто не в ВСУ, трудно понять масштаб добавки 30 тысяч. Отмена этой премии повлекла за собой большой переполох: куча военных, работающих в тылу, начали искать новые должности, что вызвало хаос в отдельных родах войск. Поэтому радость от возвращения я наблюдал своими глазами.

Но правда в том, что с деньгами у нас полная катастрофа. И от решений что-либо платить средства в бюджете не появляются. Еще меньше их будет когда правительство индексировало пенсии на 20%. Тоже хорошее решение – пенсионеры же люди. Поэтому бездарное правительство хороших решений роет нам глубокую яму.

Теперь по этим хорошим решениям правительство потребует снижения курса до 50, печати гривни через покупку облигаций и другого типичного треша убийства экономики, которая и так при смерти.

Природа этих проблем проста: отсутствие военной экономики!!! Я еще весной прошлого года писал, что нам необходимо вводить военную экономику или принцип “все для фронта – все для победы”. Это означало масштабную ревизию бюджетов, перевод всех возможных статей и поступлений на нужды армии, затягивание поясов по всем соцрасходам и тому подобное. Но таланты наших экономистов известны, особенно как из-за безграмотности устроить топливный кризис.

Мне приятно, когда ремонтируют дорогу, создают парк, я рад, что моя бабушка получит большую пенсию. Но есть важный нюанс – все это до одного места, когда придет “русский мир”. Когда города будут равняться с землей, никакой ценности в парке и пенсии не будет!

Неспособность понять, что “все для фронта – все для победы” – единственный принцип нашего выживания, создает невиданные риски для нас. Особенно затягивание или замораживание конфликта. Потому что с таким безграмотным правительством дефолт наступит уже осенью. А Запад просто замахается содержать нашу армию и наших пенсионеров одновременно.

(Оновлено 10:00)

Новая газета. Европа

Юлия Латынина, специально для «Новой газеты Европа»

Перезревшие сливы

«Утечка» данных из Пентагона: совершенно секретно и никому не нужно

История с секретными документами, утекшими в сеть, удивительна тем, что почти никто из тех, кто ее обсуждает, кроме Bellingcat, не задался вопросом о том, что, собственно, произошло. А все начали обсуждать, кому это выгодно и что это значит.

Поэтому начнем с вопроса, что произошло.

А именно: в январе этого года в чате под названием Thug Shaker Central стали появляться документы с секретных брифингов. Всего их было выложено больше ста. Они касались чего угодно: Китая, Израиля, Бразилии, Саудовской Аравии, Йемена, политики Китая в Йемене и, конечно, России и Украины. Thug Shaker Central переводится… гм, скажем так, что это непереводимый сленг, имеющий отношение к афроамериканцу-гангстеру, трясущему обнаженной филейной частью тела с эротической целью. Чат теперь снесен, сервер убит, но, судя по всему, в чате обсуждали что угодно от футбола до геополитики, и наш пользователь таким образом поднимал в чате свой престиж.

Особо надо заметить, что нет, это не был секретный способ для шпионов обмениваться информацией. Это была просто демонстрация какого-то американского розового пони, как он крут.

Два месяца всё это валялось, а в марте это заметил другой розовый пони — Lucca (ныне аккаунт удален), этот пользователь выложил несколько снимков на Discord-сервере под названием Minecraft Earth Map. Тамошние пикейные жилеты тоже обсуждали политику и вместо фразы «Даладье — это голова» иногда приводили скриншоты вышеупомянутых документов. Вот, мол, как русским всыпали! У них численное преимущество, а сделать ничего не могут, им каюк, и у меня не что-нибудь, а бумажка! Моя бумажка лучше твоего мнения.

После всех Discord-серверов, где эта информация появлялась в разное время, снимки с исправленными данными, где преуменьшены российские потери (в оригинале российские потери больше украинских), появились на 4chan, а через несколько часов — на канале Donbass Devushka. А после этого документы попали в Z-каналы, начался скандал, американские спецслужбы взвыли и начали искать источник утечки. Lucca снес все аккаунты, Thug Shaker Central накрылся своей же филейной частью, все разбежались.

Что тут сказать?

Это, конечно, Прекрасный новый мир.

Мы видели уже и Эдварда Сноудена, и Мордехая Вануну, и сержанта Мэннинга, который из принципа слил документы, сел в тюрьму, обнаружил, что его зовут не Бредли, а Челси. Но розовый пони, который постит документы top secret, чтобы поднять статус в чате, — это, конечно, новая вершина.

И она уверенно взята.

Правда, тут возникает вопрос: а что в этих документах такого секретного? Ответ на него напоминает историю, которую рассказывал один известный российский военный корреспондент. Дело было в начале перестройки: гласность, вот это всё. Его пригласили на Знаменку и торжественно объявили, что сейчас ему покажут секретные донесения советских шпионов из Вашингтона. Он приготовился к священнодействию. Помыл руки. Прокашлялся. Его запустили в комнату, где на массивном столе лежала одинокая бумага. Наш герой развернул ее и прочел: «Как доносит наш агент, по сведениям газеты The New York Times…»

Во всем мире бюрократия обожает лейбл top secret. Владимир Путин, как известно, не читает интернет. Он читает папочки. Они создают ощущение эксклюзивной сопричастности.

Какой-нибудь американский сенатор интернет, конечно, читает. Но как ему сладко, когда его заводят в специальную комнату для брифингов, заставляют вынуть из кармана мобильник и показывают красивый PowerPoint, над которым несколько дней трудились интерны! Это вам не СNN смотреть. Это редкое чувство сопричастности. И неважно, что на самом деле сенатору глубоко плевать, как там Китай давит на Йемен и где вообще этот Йемен находится, потому что если бы ему было не плевать, то он бы видел, что слайд повторяет то, о чем пишет китайская пресса последние две недели.

Это самая тщательно скрываемая тайна всех бумажек, на которых налеплено top secret. В них не написано ничего, чего бы квалифицированный журналист не написал в крупной газете.

У этого правила, конечно, есть исключение, и это исключение — война. В войне, действительно, очень важно знать, что сделает противник, когда и сколько у него сил. Это знание — буквально разница между жизнью и смертью. «Война — это путь обмана», — писал Сунь Цзы. Дезинформация о времени и месте нападения в войнах прошлого играла огромную роль.

Однако в современной войне, с космическими спутниками, Сицилия уже не прокатит. Есть ли в утекших документах вещи, которые способны серьезно информировать — или дезинформировать?

Вот, к примеру, утечка: на 1 марта Украина имела 421 ракету для С-300 и тратила их со скоростью 180 ракет в месяц. Конечно, Генштабу РФ будет приятно точно узнать эту цифру, но что она значит? Что у ВСУ кончатся ракеты для ПВО? Нет, ей поставляют и NASAMS, и IRIS-T, и ракеты для С-300 тоже на рынке есть. Их продают Азербайджан, Египет и Греция. К тому же, согласитесь, примерное число ракет в Генштабе посчитали и так.

Другой пример: 25 февраля глава ГУР Кирилл Буданов оценил на брифинге ситуацию в Бахмуте как «катастрофическую» и предложил ввести в Бахмут силы ССО как единственную надежду. Важные сведения? Важнейшие

Смотрим «Новую газету Европа». Спустя несколько дней ваша покорная слуга оценивает ситуацию в Бахмуте как катастрофическую и сообщает, что силы ССО введены в Бахмут, вероятно, для прикрытия отхода. Очевидно, это не очень большой секрет, если его может описать скромный филолог в тысячах километров от фронта.

С присущей данному автору скромностью я должна отметить, что я кардинально ошиблась, и не в том, что Бахмут удерживают (тут никто не мог предсказать), а в причине введения сил ССО. Я решила, что они прикрывают отход, как в Северодонецке, а они были введены, чтобы удержать позиции. Ну так на то же я и не сотрудник Генштаба. Сотрудник Генштаба увидел бы побольше вариантов.

Простая истина заключается в том, что «вычислить направление главного удара ВСУ» с помощью секретных документов нельзя, потому что его можно вычислить без всяких секретных документов.

Точнее, любой полковник Генштаба ВСУ, Генштаба РФ и даже Генштаба Зимбабве, посидев над картой, выдаст вам несколько базовых вариантов. Какой из них выберут ВСУ?

Тут хитрость.

Если вы опять-таки посмотрите на ту же карту, то вы увидите, что ВСУ обладает одним критически важным преимуществом перед российскими войсками. Они могут быстро менять направление удара. ВСУ сколько угодно может играть с Герасимовым в наперстки. На какой бы наперсток Россия ни указала — Мариуполь, Бердянск, Мелитополь, — шарик всегда окажется под другим.

Если Герасимову придет «стопроцентная инфа» о российском разведчике, который превратился в муху, героически подобрался, гениально проник и подслушал разговор командующего ВСУ генерала Залужного и главы Объединенного комитета начальников штабов генерала США Марка Милли о том, где они ударят, какие будут действия Герасимова?

Первое: убедиться, что это не дезинформация. А как тут убедишься?

Второе: если это не дезинформация, начать готовиться к обороне именно в этом месте (допустим, в Мелитополе).

После чего сообразить, что в таком случае удар будет нанесен в другом месте.

После чего сообразить, что надо предусматривать оборону на всех возможных вариантах прорыва противника.

И зачем тогда было героически превращаться в муху?

Конечно, американцы сейчас взбешены: это всё равно как ваши интимные снимки выложили в интернет. Но, признаться, разглядывая эти государственные гениталии, мы можем честно сказать: ничего такого удивительного, чего бы мы не могли предположить, на этих интимных снимках нет.

(Оновлено 9:00)

Сергей Климовский

В Москве ждут не только контрнаступления ВСУ, но ещё и чего-то в Беларуси

В Кремле изводят себя ожиданием большого контрнаступления ВСУ в первых числах мая, но забывают, что есть ещё две сакральные даты: 27 июля форум Расея – Африка и 15 августа – саммит БРИКС в ЮАР. Обе эти даты сейчас гораздо сакральней и важнее для Кремля, чем тот рукодельный культ, который он с 2014 г. сооружает вокруг 9 мая.

Важность их обусловлена ордером МУС на арест путина и политикой, которую Москва запустила в ноябре 2019 г. на первом форуме Расея – Африка. Второй такой форум Москва хотела провести летом 2022 г., но провал блицкрига её войск в Украине сделал невозможным это. Для Кремля крайне важно провести такой форум в Свято-Ленинграде с 27 по 29 июля, поскольку третья попытка собрать Африку в РФ у него уже вряд ли будет. Если форум не состоится или будет малопредставительным, то под вопросом окажется и поездка путина в ЮАР, власти которой в раздумье – арестовывать его или нет. Офис её президента Сирила Рамофоса заявил, что приглашение путину отправил и констатировал, что в ЮАР пока ещё никого из глав иностранных государств не арестовывали. Но это не стопроцентная гарантия, что для путина в ЮАР не сделают исключения.

Насколько в Кремле все в напряжении можно судить не только по частоте поездок лаврова в Африку, но и по тому дивному тексту на английском языке, который разместил 8 апреля в Твиттере коллектив авторов, работающий под вывеской “Дм. Медведев”, и который Илон Маск отказался удалить, чтобы гнусность Москвы всем была видна. “Медведев” объявил, что поскольку Украина не нужна США, Европе, Латинской Америке, Африке и Азии, а нужна только Расеи, то должна исчезнуть. То есть, стать частью Расеи. Он допустил, что Украина может стать ещё частью Антарктиды, а не только Расеи, чтобы показать широту кругозора, но не упомянул Австралию. У “Медведева” Австралия уже исчезла. Гитлер, если бы прочёл текст “Медведева”, вскрикнул бы: “Что, так тоже можно было?!”. Украина у Гитлера уже исчезала с карты, теперь исчезает у “Медведева”.

Такие центральные издания РФ, как например, РБК перевели этот текст “Медведева” на российский язык, чтобы его могли прочесть не только африканцы, но и россиянцы в рамках программы очищения языка от латинизмов. В ноябре 2022 г. после освобождения Херсона Твиттер “Медведева” резко перевели с российского на английский язык. Вероятно, Медведев готовится к исчезновению Расеи. Последняя публикация на российском языке в его Твиттере – видеозапись 1 декабря ответа Медведева в Пекине на приветствие Си Цзиньпина. Вероятно, Медведеву в Пекине сказали, пора тебе, братец, переходить на английский, так как китайский не осилишь. Он и перешёл, и теперь РБК приходится делать обратный перевод, чтобы читали его не только в Южной Африке.

Текст “Медведева” за 8 апреля – это нервный срыв всей кремлёвской рати, а не лично его. Именно срыв, так как стилистика текста дикая и не идёт ни в какое сравнение со статьями по истории Украины, которые осенью 2021 г. публиковали за подписью Медведева. Если так продолжится, то путин скоро заговорит матюками, а лавров перейдёт на “феню” в ООН.

Это такой же нервный срыв, как и ров длинной в 70 км, который оккупационная армия РФ рыла с сентября до 18 октябрь 2022 г. на Запорожье от Мелитополя в направлении Бердянска к селу Мариновка. Рыла, когда войска РФ были в Херсоне и до их ухода оставался месяц. От Мелитополя до линии фронта – 75 км, от Мариновки – 80 км. Генштаб РФ прошлой осенью явно ждал наступление ВСУ на Мелитополь и готовился устроить здесь последнюю линию обороны перед Крымом. В Кремле опасались, что фронт может придвинутся к Мелитополю и тогда группировка рашистов на правобережье Херсонщины окажется в котле и капитулирует. Это и стало причиной её вывода к 11 ноября.

В военном аспекте этот ров малополезен. В него лишь удобно закапывать тела, чтобы не заморачиваться их вывозом в РФ. Так сказать, гигантская братская могила для российской армии, непроизвольно вырытая осенью Суровикиным из-за опасения наступления ВСУ.

Теперь Кремль опасается, что успешное контрнаступление ВСУ на юге не только лишит его “коридора” в Крым, но и обрушит все его грандиозные планы на Африку, запущенные осенью 2019 г.

Африка ценна для Москвы по трём причинам.

Во-первых, государства Африки имеют около 25% голосов в ООН. Так что, есть смысл за них побороться. Коррупция, беспринципность африканских вождей и другие факторы весьма облегчаю это. Вдобавок, при желании и умении число государств в Африке можно увеличить с 54 в 2-3 раза. Умение у Москвы есть, но с желанием она ещё не определилась. Процедура принятия новых государств в ООН небыстрая, но из массового распада государств в Африке можно извлечь крупный пропагандистский эффект. В этом вторая причина интереса к ней Москвы.

Вторую причину можно назвать идеологической или экзистенциональной. Москва из-за провала блицкрига в Украине с весны 2022 г. стала всё настойчивей твердить о мировой войне глобального Юга с Западом. В марте подняла тему расизма в Украине, ссылаясь на то, что африканцев в Киеве не пускали в эвакуационные поезда впереди белых женщин и детей. Но скромно молчала о русских бомбах, убивавших без учёта цвета кожи и национальности. С осени она заговорила о веках рабства, которым африканцев якобы подвергали европейцы и призвала за это уничтожить США и Европу.

Провал блицкрига привёл к тому, что в Москве решили, чтобы захватить Украину надо сначала захватить Африку, иначе не устроить мировую войну даже на словах. Нелогично, живя на севере рядом с Европой, призывать юг уничтожить её и запад. Надо, чтобы такие призывы исходили от самого “глобального Юга”, а для этого надо захватить часть Африки, а лучше всю. Для этого в Африку с 2019 г. и направляли “Вагнер”, политтехнологов, попов из РПЦ, журналистов “Раши тудей” и других агентов российского империализма.

Технологий захвата Африки много. Самая наглядная и удобная – это флаг РФ. Если кто-то в Африке хочет отнять у соседа шахту или корову, то это удобно делать под флагом Расеи и рассказывать, что борешься с Западом, НАТО и сатанистами. Под флагом Расеи можно всё, почему некоторые им и замахали. В Буркина-Фасо в 2022 г. было два военных переворота и оба под расейским флагом. Москва мало рассчитывает на мобилизацию африканцев и приезд их на войну с Украиной как главной страной НАТО и Запада. Москву вполне устроит, чтобы в Африке об этом говорили, как сын президента Уганды, или одобряли в ООН нападение РФ на Украину, как власти Эритреи и Мали. Если в Африке ещё будут и маленькие войны, то совсем замечательно – их можно назвать глобальной войной Юга с Западом, даже если на деле это два племени делят шахту и коров. Поэтому увеличение числа государств в Африке в целом на руку Москве, но конфликтует с экономическим интересом к ней.

Третья, экономическая причина интереса Москвы к континенту имеет не только очевидное финансовое объяснение, но и прямое отношение к той мировой войне, которую Москва хочет запустить. В её аспекте для Москвы было бы выгодно прекратить поступление нефти, газа и минерального сырья из Африки на мировой рынок, прежде всего в Европу, и таким способом принудить ту к сдаче Украины, а затем и к собственной капитуляции.

Определённые успехи у Москвы по подчинению себе Африки есть и делегации глав Мали, Эритреи, ЦАР, Буркина-Фасо и Чада на форум в Свято-Ленинград приедут, разумеется, если погода не будет уж совсем военной, как назвал её Эммануэль Макрон. Но метеосводки из США в виде масштабной утечки информации, похожей на Викиликс-2, указывают, Макрон прав, погода не только весной, но и летом будет предельно военной. По сути, в Нью-Йорке “утекло” предупреждение Москве в стиле киевского князя Святослава “Иду на вас”. Из-за этой “утечки” и произошёл нервный срыв в Кремле в виде записи в Твиттера от “Медведева”.

Лукашенко через два дня 10 апреля попросил на камеру в кабинете у Шойгу, чтобы тот дал зуб и поклялся, что армия РФ будет защищать его и БССР до последнего патрона. Картина, достойная кисти художника, – Лукашенко просит Шойгу не бросать его и защитить от всех врагов. Если бы на Шойгу одели каску и доспехи, и он стоял бы, а не сидел в кресле, и перед ним на коленях стоял Лукашенко, то это выглядело бы более эпично и убедительно. Такую картину можно было бы выставить на аукционе и получить за неё хорошие деньги. Вместо этого получилась серятина, поскольку армия РФ и так бродит по Беларуси который год как у себя дома, а сейф у Лукашенко забит такими расписками от Кремля. Шойгу, хлебающий чай и утешающий Лукашенко словами: “Я тебя не брошу, потому что ты хороший”, выглядит как ещё один постановочный ответ Кремля самому себе на вопрос, что делать, если в Беларусь заглянет леди Революция или девочка Натка, от которой лавров полтора года назад требовал собрать манатки и убраться в 1997 год.

После репортажа “Бравый Шойгу утешает блудного Лукашенко” возникает ощущение, что в Москве ждут не только контрнаступления ВСУ, но ещё и чего-то в Беларуси. Самое время для армии РФ начинать и там копать рвы и расставлять бетонные пирамидки. Можно изучить ещё вариант с высадкой десанта ВСУ на Кубани и там тоже копать рвы. Если Ленинградская область летом вернёт своё историческое имя Ингрия, то саммит Расея – Африка в ней точно не состоится. Не состоится он, также если ВСУ летом выйдут к Перекопу. Поэтому не стоит спешить в мае брать Москву в кольцо. Месть – холодное блюдо и есть его лучше кусочками.

(Размещено 8:00)

Игорь Эйдман

Святая Кувалда и ЧВК И.Х.

Пасха православная скоро. По новому её теперь в России отпразднуют. Путин с компанией будут со свечами стоять не перед распятьем, а перед кувалдой.

Вообще, Святая Кувалда грозит стать новым главным символом российской государственной религии.

В храмах РПЦ вместо распятого Христа на Голгофе будут изображения боевика с кувалдой на горе черепов.

В России нельзя поклоняться распятой жертве насилия. Это же прямая дискредитация специальной военной операции. Телезрители твёрдо знают – в насилии всегда виновата жертва – не надо было сопротивляться.

В нынешней российской системе ценностей – быть жертвой стыдно, а насильником – круто. Пророком здесь может быть только насильник. А объектом поклонения – не то на чем распяли жертву, а то, чем убивал насильник, то есть не крест Христа, а кувалда Пригожина.

Скоро попы РПЦ нам расскажут новую историю про Христа, который узнав, что Иуда хотел сдать его ж…бандеровцам, размозжил ему голову кувалдой, а потом вместе с разбойниками, которых хотели распять вместе с ним, создал ЧВК. Христос проводил специальную военную операцию по деиудизации Иудеи, а четыре военкора-евангелиста описывали его подвиги. Вот это будет наш героико-патриотический Христос.

А кроме шуток, шизо-патриарх победобесия Дугин уже, по сути, канонизировал Отца Святой Кувалды: “Внутри России народ принимает Пригожина безоговорочно. Ему в этой войне без всяких сомнений принадлежит первенство. Чтобы он ни сказал или ни сделал, это отзывается тут же в сердце народа, в обществе, в широких русских, евразийских массах. Это один из многочисленных парадоксов нашей истории – этнический еврей, олигарх и человек с довольно бурным прошлым – на глазах превращается в архетип сугубо русского героя, в символ справедливости и чести для всего народа”.

Какое государство, такие и пророки.

(Оновлено 7:00)

ISW

Институт изучения войны (американский аналитический центр)

Оценка российской наступательной кампании, 11 апреля 2023 г.

Кремль принял закон об использовании инструментов цифрового авторитаризма для оцифровки и повышения эффективности выдачи повесток и подавления российских уклонистов. 11 апреля Государственная Дума РФ приняла в третьем чтении законопроект о создании единого электронного реестра граждан России, подлежащих призыву на военную службу. Российские военкоматы будут использовать электронный реестр для выдачи повесток на военную службу. Единый реестр собирает информацию о личности российских граждан, включая сведения о состоянии здоровья, образовании и проживании, статусе иностранного гражданства, страховых и налоговых данных, от нескольких российских юридических лиц, включая Федеральную налоговую службу России, следственные органы, суды, медицинские учреждения, Российский пенсионный и социальный фонд, Центральная избирательная комиссия, а также федеральные и местные органы власти. Призванные лица не могут выезжать из России и должны явиться в военкомат в течение 20 дней после призыва. Закон запрещает призывать лиц, просрочивших 20-дневную задолженность, за вождение транспортных средств, покупку или продажу недвижимости и получение кредитов. Высокопоставленный российский законодатель заявил, что закон исправит некоторые бюрократические недостатки, возникшие во время частичной мобилизации в России в сентябре 2022 года. Некоторые российские миллогеры, которые давно агитируют за более агрессивную политику формирования сил, высоко оценили закон и заявили, что он является примером здорового взаимодействия между российским гражданским обществом и правительством. ISW ранее прогнозировала, что Кремль объединит меры общественного контроля в советском стиле с большими данными и информационными технологиями 21-го века, чтобы усилить контроль над населением России после того, как Россия использовала распознавание лиц, QR-коды,

11 апреля Министерство обороны России (МО) и финансист группы Вагнера Евгений Пригожин признали роль друг друга в усилиях по Бахмуту. Минобороны России и Пригожин утверждали, что наемники Вагнера составляют основную часть усилий по захвату территории и оттеснению украинских сил в центральном Бахмуте, в то время как неуказанные подразделения ВДВ России обеспечивают поддержку на флангах Вагнера к северу и югу от Бахмута, в том числе в районе Залижнянского, Сакко. и Ванцетти, Николаевка. Российские силы ВДВ на флангах, вероятно, нацелены только на удержание флангов, а не на какое-либо значительное продвижение. Этот расклад сил предполагает, что МО России намеревается использовать группу Вагнера для захвата Бахмута, сводя к минимуму потери среди обычных российских сил, что подтверждает предыдущие оценки ISW о том, что МО стремится использовать силы Вагнера для захвата Бахмута, а затем вытеснить их и взять на себя ответственность за победу.  Пригожин подтвердил, что силы Вагнера добиваются успехов в Бахмуте, однако утверждая, что российские силы контролируют 80 процентов Бахмута из-за наступлений Вагнера. Российские силы оккупируют не менее 30,68 квадратных километров (примерно площадь чикагского аэропорта О’Хара), или 76,5 процента Бахмута, исходя из контроля ISW по оценке местности. Однако эта площадь увеличивается до 34,5 квадратных километров или 86,1 процента Бахмута, если учесть всю территорию Бахмута, на которую претендует Россия, включая противоречивые претензии.

Небольшая маргинальная группа провоенных российских блоггеров призвала российское правительство отменить законы о цензуре, направленные против дискредитации российских военных. Группа из не менее 20 российских milbloggers распространила общее заявление, в котором выразила солидарность с «разгневанными патриотами» и другими людьми, разгневанными и уставшими от плохого применения российских законов о цензуре. представляют небольшую часть российского информационного пространства, и их заявление не свидетельствует о более широком недовольстве самим фактом существования этих законов, однако именно эта фракция милблоггеров с наибольшей вероятностью будет привлечена к уголовной ответственности по этим законам, поскольку не имеет кремлевской аффилированности, входит в число наиболее критично относятся к военным действиям России и, вероятно, станут одной из первых целей расширенного применения закона. Провоенное информационное пространство выражает постоянное возмущение по поводу того, что российские власти преследуют российского медика в соответствии с этими законами о цензуре, который, по оценке ISW, вероятно, станет растущим источником недовольства в провоенном информационном пространстве.

Ключевые выводы

• Кремль принял закон об использовании инструментов цифрового авторитаризма для оцифровки и повышения эффективности выдачи повесток, а также для борьбы с российскими уклонистами.

• Министерство обороны России (МО) и финансист группы Вагнера Евгений Пригожин признали роль друг друга в усилиях по Бахмуту.

• Небольшая маргинальная группа провоенных российских блоггеров призвала российское правительство отменить законы о цензуре, направленные против дискредитации российских военных.

• Российские силы, по-видимому, удерживают позиции к северо-востоку от Купянска и добились успехов в лесном массиве к югу от Кременной.

• Российские войска провели наземные атаки в Бахмуте и его окрестностях, а также вдоль линии Авдеевка-Донецк.

• Российские войска вели оборонительные операции на юге Украины.

• Министр обороны России Сергей Шойгу посетил предприятия оборонно-промышленного комплекса Тульской области в рамках постоянной работы по демонстрации устойчивости российской оборонно-промышленной базы (ОПБ).

• Уполномоченный по правам ребенка в России Мария Львова-Белова продолжает подтверждать, что российские власти предпринимают ряд действий  в отношении  украинских детей, пытаясь снять с себя ордер Международного уголовного суда (МУС) на ее арест.

(Размещено 6:00)

Альфред Кох

Прошел один год и сорок шесть дней войны. На фронте все по-прежнему. Никаких изменений.

Я вернулся из своего путешествия. Не смотря на мои опасения, интернет был везде и я как мог, писал свой “Дневник войны”. Получилось без перерывов. Чему я очень доволен. Я думал, что не справлюсь. Последний свой пост я вообще писал в самолете, ночью, в темноте, одним пальцем в телефоне. И вот теперь я уже, наконец, за большим экраном, у себя дома… Тихо, все легли спать и можно спокойно писать…

Сегодня я долго разговаривал по телефону с Агилом Рустамзаде. Я считаю его одним из самых серьезных военных аналитиков и мне важно было узнать его мнение по поводу того, что в Бахмуте россияне вернулись к тактике “выжженной земли”.

Откуда вдруг у россиян опять появились снаряды для массированных артобстрелов? Согласитесь, это не праздный вопрос и ответ на него сильно меняет перспективу этой войны в целом и будущего украинского контрнаступления в частности.

Я его пытал и так и эдак, приводил все аргументы, которые только могли прийти в голову. Он стоял на своем: никаких шансов на резкое увеличение возможностей своей артиллерии у россиян нет. Максимум – на 20-30% от того, что сегодня может их промышленность.

И проблема не только в снарядах. Проблема значительно глубже. Например, у них нет возможности для ремонта пушек. И не только тех, которые были повреждены вражеским огнем, но и тех, что нуждаются в плановой замене артиллерийских стволов. Достаточного количества новых стволов у них нет и произвести без импортной (немецкой) стали они их не могут.

Если же с баз хранения доставать старые пушки образца конца сороковых годов, то у них другой калибр. А под этот калибр снаряды давно уже не выпускаются, а у старых вышли все сроки хранения. Запускать заново производство старых калибров – это вообще утопия. Нет станков, нет другого оборудования, нужны специалисты, время и т.д.

Нынешний же всплеск артиллерийской активности происходит ценой полного прекращения поставок снарядов на другие участки фронта. Что, разумеется, лишь облегчает задачи украинского контрнаступления.

Таким образом, идея Залужного-Сырского держать Бахмут столько сколько можно, блестяще себя оправдывает: украинская оборона Бахмута не только сжирает все силы наступающих вагнеровцев (и не только их), но и львиную долю артиллерийских снарядов.

Так визги и крики Пригожина, его медийная война с Шойгу и Герасимовым и его “близость к телу” привели к тому, что он получил таки артиллерийскую поддержку, но ценой оголения остального фронта. И, следовательно, взятие никому не нужного Бахмута обернется стратегическим поражением всей русской армии. С чем мы ее и поздравляем.

В этой истории как в капле воды отражается вся вредность, глупость и бессмысленность самой природы путинского “менеджмента”. Приоритеты в деятельности расставляются не из соображений пользы дела и работы на общий результат, а как итог мелкого лоббирования, показушной лояльности и псевдопатриотического горлопанства.

То, что Путин не имеет стратегического видения и всегда решает только сиюминутные задачи – это давно банальность. Но раньше это никогда не было столь зримо и наглядно. И вот теперь вся путинская конструкция, основанная на фаворитизме и терроре  – рушится.

Террор по отношению к тем, кто не входит в ближний круг достиг предела: все несогласные убиты, посажены или выдавлены из страны. Остальной “черный” люд запуган и загнан в стойло. Он готов уже поддержать любую авантюру и доведен до состояния “а веревки с собой приносить?”.

Но оказалось, что для победы в войне – этого недостаточно. Народ готов ходить в “мясные” атаки, только толку от них никакого нет. И не будет, пока армия не имеет достаточного количества современного оружия и всего остального: обмундирования, горючего, еды, боеприпасов, медикаментов, и пр. И даже банально – денег. Обыкновенных денег для того, чтобы платить людям достойные зарплаты. И в армии и в промышленности.

Все это армии может дать только путинская элита. Отобрать от себя – и дать. Она должна, наконец, перестать воровать, пересмотреть бюджетные приоритеты, направить на нужды войны свои немалые состояния и те производственные мощности, которые она контролирует.

Совершенно очевидно, что сама, добровольно она этого делать не станет. Она давно уже живет в парадигме, что дойной коровой является российский народ и российские недра. А они – неутомимые дояры. И для того, чтобы их обезжирить, нужно применить насилие. По другому – никак.

Путин должен обрушить террор теперь уже на их головы. И прежде всего – на головы своих силовиков. Как это сделал Сталин. Иначе он проиграет войну и, с высокой долей вероятности, потеряет поддержку народа. И тогда он станет не нужен своей элите. Ведь единственное, за что его элита ценила – это за то, что он обеспечивал относительную легитимность ее власти. А когда он потеряет популярность в народе, он станет балластом, который тянет эту элиту на дно.

Но Путин не станет терроризировать своих верных псов. Потому, что иначе они свергнут его. И поэтому он играет в войну без репрессий в отношении элиты и конкретно – силовиков. Он, напротив, дает им карт-бланш на любое преступление. Вот сегодня в сети появилось видео как вагнеровец отрезает голову украинскому пленному.

Это очевидное преступление. И это невозможно оправдать никак. Вообще. Но Путин сделает вид, что ничего не случилось. У него нет другого выхода: он теперь заложник того зверя, которого он сам выкормил и выпустил на волю. Теперь его роль лишь соглашаться со всем, что творит этот зверь. И его функция теперь – лишь первым ответить за все преступления, которые совершают эти скоты.

Они сильнее Путина. Это от них он прячется в бункере. Он боится не нас, а их. Как Медведев пляшет камаринского мужика под дудку Путина, так сам Путин выделывает коленца для потехи этих оскотинившихся тварей, которые называют себя его силовой элитой. И эта его пляска – его капитуляция. Он капитулировал еще до того, как Украина освободила свою землю. Он капитулировал перед своей элитой. Элитой, которую он сам вырастил и теперь сам стал ее заложником.

И уже ничего поделать нельзя. Забудьте. Нет никакого Путина. Есть испуганный, сухонький старичок, который дрожит от страха за свою шкуру. А Россией уже не управляет никто. Она несется как камень с горы. И несется в пропасть.

Я абсолютно уверен в том, что наступление ВСУ будет успешным. И что они разгромят путинское войско. Потому, что наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами.

Слава Украине! 🇺🇦

(2 оценок, среднее: 5,00 из 5)
Для того чтобы оценить запись, вы должны быть зарегистрированным пользователем сайта.

Загрузка...

1 комментарий читателей статьи "BloggoDay 12 April: Russian Invasion of Ukraine"

1. 
   Джордан 2005
   12.04.2023
   в 06:12

   Доброго всім Ранку!

   2

   Войдите, чтобы ответить