Интервью Алексея Арестовича изданию “Апостроф”

Екатерина Шумило, Марина Евтушок, “Апостроф”

Часть 1.

Военный эксперт и блогер АЛЕКСЕЙ АРЕСТОВИЧ в первой части интервью “Апострофу” рассказал о значении так называемого “кремлевского доклада” для Украины, роли закона по Донбассу в борьбе с российской агрессией, освобождении оккупированных территорий Донецкой и Луганской областей, а также о проблеме их содержания.

– Как прокомментируете нашумевший “кремлевский доклад”? Насколько, по вашим оценкам, он будет иметь эффект для Украины?

– Это 100 российских олигархов-миллиардеров, это первые должностные лица, включая министра иностранных дел [Сергея Лаврова], то есть они имеют влияние в российской политике. Насколько эффективно для Украины? Тут важен такой момент – Запад проводит собственную политику против России, украинский вопрос является не ключевым для Запада. Ключевой является попытка российских властных структур вмешиваться в выборы на Западе. В свое время ФБР была создана как структура, которая должна была не допустить влияния американской организованной преступности на политические решения в США. ФБР дали сверхполномочия, набрали туда хороших людей, и они раздавили мафию до уровня, когда ее может контролировать полиция.

То же самое сейчас делается в глобальном масштабе. Американцы давят российскую мафию за нарушение святого – за попытку вмешаться в американские выборы. Ну и, кроме того, – за нарушение международного законодательства, а здесь уже возникла тема Украины. Кроме того, за попытку не уйти с газового рынка Европы, когда американцы попросили их, чтобы их сжиженный газ зашел. Украина здесь является частью процесса – не самой большой. Некоторые действия они с нами согласовывают, некоторые не согласовывают. Но поскольку украинский вопрос для России гораздо более болезненный, чем для американцев, значит, это слабое место России. И вот они через нас Россию в это слабое место бьют.

Мы видим четкую политику повышения ставок. В декабре [помощник президента России Владислав] Сурков отменил встречу с [представителем Госдепа США по Украине Куртом] Волкером, когда не захотел встречаться с ним – и тогда пошли Javelin со стороны США, ставка поднялась. России будут показывать: будете упираться, будет все дороже и дороже вам это обходиться.

А вот этот комплекс санкций не связан напрямую с украинским вопросом, только с вмешательством России в американские выборы. Но нам хорошо, потому что маргинализируется путинский режим, а значит – маргинализируются все его действия и риторика. Это репутационный удар, с этими людьми никому не рекомендовано иметь дело. Внесли даже Лаврова, обычно же дипломатов оставляют, чтобы через кого-то разговаривать.

– А как вы считаете, должны быть представлены какие-то разъяснения, почему именно этот человек вошел в список? Одно дело, когда в доклад попал тот же Лавров, которого мы хорошо знаем, другое – когда бизнесмены-фигуранты списка Forbes, которые совсем непонятно, какое к Украине имеют отношение.

– Республиканцы потребовали обнародовать закрытую часть доклада, где, собственно, находится доказательная база, потому что нам показали верхнюю часть – unclassified (не засекреченную, – “Апостроф”), без доказательной базы, просто перечисление. Они, видимо, испытывают те же опасения, что и вы – мол, это голословное обвинение, нужна доказательная база.

Но я думаю, что американцы никогда бы не позволили себе такое опубликовать на уровне правительства и Конгресса, не имея железной доказательной базы. По одной простой причине – это Америка, и немедленно найдется кто-то, кто спросит: какие у вас доказательства? И их надо уметь предъявить. Они так спросят не потому, что любят Россию, а чтобы использовать это в политической игре против своих американских противников.

У них есть гарантированные доказательства, работала финансовая разведка, работала же она не первый год и не после принятия законопроекта 180 дней назад. Правильно? Работала все время, пока Россия была независимой, и еще немножко до этого. Есть полная база данных за 30 лет, и они, видимо, знают, что делают, потому что в Америке если соврать в таком вопросе – тебя разорвут на куски твои собственные американцы.

– Стоит ли ожидать со стороны России ответа на эти санкции? Раскола российских элит, как говорят?

– Что такое “раскол элит”? Попробуй пойти против Путина, когда против тебя играет машина ФСБ и все твои же товарищи “стучат”. Чего стоит ожидать – это, возможно, российских перебежчиков на Запад, как вот российский глава антидопингового центра [Григорий Родченков] перебежал и раскрутил всю эту допинговую историю. Может быть сделано предложение: хотите из этого списка выйти, можно договориться, приезжайте, мы вас выслушаем внимательно. Можно попытаться попасть под программу защиты свидетелей, получить политическое убежище в Америке, если честно рассказать про путинский режим. Я думаю, что такие люди найдутся. Много их не будет, но обязательно найдутся.

– В последние дни в российском информационном пространстве и среди боевиков распространяется месседж, мол, американцы решили предоставить Украине Javelin – значит, ВСУ готовятся к широкомасштабной войне. О чем это может говорить? Может ли это означать, что они сами готовятся к наступлению?

– Понимаете, есть разные уровни. Есть тактический, есть оперативный, а есть стратегический. Это тактический ход в бесконечной информационной войне. А большая война – это стратегический вопрос, она не начинается с трех заметок в газетах или заявлений полупьяного [главаря боевиков ДНР Александра] Захарченко. И не так проводится подготовка, это просто хайп. Просто у них сейчас проводится очередной призыв в ряды “войск” ЛНР/ДНР, нужно попугать немножко. Мол, если ты любишь свой родной край, надо идти, попадать под украинские Javelin. И это просто для внутреннего пользования в связи с организационно-мобилизационными мероприятиями и призывной кампанией, все.

Вот в чем наша ошибка? Какой-нибудь полупьяный заместитель командира ДНР заявил, что Украина пойдет в большое наступление – и сразу: “Ой, большое наступление, большое наступление!” Знаете, что такое большое наступление? Это надо два года упорно готовиться, титанические усилия совершать. Не начинают наступление потому, что Украине поставили Javelin. Надо просто понимать, что есть вещи, на которые не надо реагировать. Главный принцип информационно-психологической борьбы – это захватить повестку дня. Если они вкидывают информационные поводы, а мы их обслуживаем, то мы работаем как службы их информационно-психологических операций. А зачем?

Война на возвращение Донбасса – это наше плановое мероприятие, не надо из этого делать сенсацию, мы его планово вернем. Понимаете, он же ляпнет что-то, а потом позвонят из Кремля и скажут: “Зря ты это ляпнул”. Он говорит: “Да, зря я ляпнул, извините, погорячился”.

– На днях появилось сообщение, что наши военные освободили село Новоалександровка в Луганской области. Это не противоречит Минским соглашениям?

– Нет, это те населенные пункты, которые принадлежат нам по Минским соглашениям. Например, Дебальцево тоже нам принадлежит по “Минску-2”, а де-факто оно в руках россиян. Мы можем возвращать и Дебальцево, если мы придерживаемся духа и буквы Минских соглашений.

А вообще, честно говоря, это наша территория, мы можем ее спокойно защищать как хотим – что Донецк, что Крым. Когда украинские Вооруженные силы или спецслужбы действуют, например, в Луганске или в Крыму (конечно, действуют или не действуют они там, я не знаю), то мы не нарушаем никаких международных соглашений, мы действуем на собственной территории. Любой гражданин Украины может заехать в украинский Крым и что-нибудь там знаковое сделать, например, сказать: “Ще не вмерла Україна” и помахать сине-желтым флагом.

– И после “ще не вмерла Україна” быть захваченным ФСБ…

– И быть захваченным ФСБ. Но юридически мы ничего не нарушаем, с точки зрения украинского и международного законодательства. Этот населенный пункт – на нашей территории. Значит, украинские Вооруженные силы заняли украинский город, нарушение чего это? Но если смотреть на Минские соглашения, то даже де-факто это – наши населенные пункты, мы занимаем только те населенные пункты, которые наши по “Минску”, они далеко не все под нашим контролем, большинство в “серой зоне”, а часть вообще удерживается противником, как Дебальцево, например.

– А можно ли еще ожидать подобных позитивных новостей в этом году?

– Да, мы регулярно что-нибудь занимаем и будем занимать, пока не освободим все до самой границы.

– Закон по Донбассу, мнения о котором разделились на “за” и “против”. Каково ваше мнение?

– Общество не делилось, общество не в состоянии оценить то, что там написано. Разделились политики, каждый из которых пытается решить свои проблемы. Я думаю, это хороший закон, но не без недостатков. Недостатки можно перечислять, но их и без меня перечисляли миллион раз. Окончательное решение должен вынести Конституционный суд Украины по поводу расширения полномочий президента, на которые указывают. Сам закон является частью мероприятия совместно с Западом по повышению цены конфликта для России, всей цены – информационной, военной и так далее. Он согласован с теми же поставками Javelin, американскими санкциями, это – часть нашей борьбы против российской агрессии, и это хорошо.

– А как по-вашему, нужно было оттуда убирать ссылку на Минские соглашения?

– Да, потому что Минские соглашения – это филькина грамота. Они не ратифицированы ни одним государственным органом, уполномоченным это делать, ни в Украине, ни в России. Более того, Россия там кто? Она не фигурант этих соглашений, а наблюдатель. Путин поставил подпись как посредник, а не как участник. А он – не то, что участник, он организатор этого конфликта, сторона-агрессор. Россия должна быть признана агрессором, и тогда она не может быть посредником, это было очень важно сделать и правильно убрать.

– По поводу содержания оккупированных территорий. Часть политиков настаивает, что Украина должна выплачивать пенсии и остальные социальные пособия, а часть ссылается на Женевскую конвенцию и настаивает на том, что оккупант должен содержать эти территории.

– Да, по международному законодательству оккупанты ответственны за все, что там происходит, в том числе социальное содержание. А мы, если хотим, можем выплачивать собственным гражданам пенсии. Это акт доброй воли с нашей стороны, мы не обязаны, но мы можем это делать, если хотим. А теперь возникает вопрос: надо их кинуть на произвол судьбы, если мы собираемся освободить эти территории? Мы им пять лет не платили, приедем, скажем – мы вас освободили и будем платить, что нам скажут пенсионеры? “Что ж вы, сволочи, нас кинули в самый тяжелый момент?” А так, когда пенсионеры начнут возмущаться, мы скажем: “Мы вам платили пять лет помощь, никто вас не бросал, как могли помогали, хотя и самим было тяжело. Вы же поддержали россиян, они сюда заехали, мы воевали с россиянами, деньги надо было потратить на снаряды, но мы тратили их на ваши пенсии, обрезая себя по снарядам, потому что вы – наши. Мы можем быть с вами не согласны, но вы – наши, и мы вас содержали, кормили, не бросали”. Я думаю, это разумная политика.

– Это хороший аргумент.

– Когда наши войска туда зайдут, начнется большая работа с населением. Для нее нужно создавать условия уже сейчас. А какие условия? “Вы, козлы, призвали российские войска, поэтому подыхайте, мы вам платить не будем”? Это не работа с населением. В чем проблема, чего многие не понимают? Что граждане Украины не делятся на тех, кто любит Москву и не любит Москву. Они делятся на тех, у кого есть украинский паспорт и нет украинского паспорта, то есть граждане Украины не делятся – они все едины, мы все одинаково равны перед законом.

Нормальное государство не преследует за взгляды, так делали НКВД и Гестапо. В современных развитых государствах преследуют только за действия. Если есть московский поп, который любит Расторгуева и не любит украинских солдат, отказывается их отпевать, мы не можем его преследовать, он не нарушает ни один украинский закон. Но как только он взялся за оружие либо занялся вражеской пропагандой, тогда он совершает деяние, которое преследуется. Но я не могу человека преследовать за взгляды, иначе мы становимся на дорожку тех, против кого боремся. Россияне так делают. А если мы будем бороться против них их же методами, то мы сразу проиграем.

Жители оккупированных территорий могут нас ненавидеть, но они – граждане Украины, поэтому они должны получать пенсию, социальные пособия, быть защищены, равны перед законом. А вопрос перевоспитания – это уже совершенно отдельный вопрос. Это вопрос государственной политики. Но мы точно не можем с ними обращаться иначе, чем с жителями центра Львова, потому что они равны перед законом. Если мы начинаем делать одних более равными за взгляды, то это не современное правовое демократическое государство, это напоминает Германию времен Гитлера

– Да и СССР после Второй мировой войны, где всех, кто был на оккупированной территории, автоматически считали пособниками врага. Иногда создается впечатление в публичной дискуссии, что как раз так приучают нас воспринимать людей по ту сторону линии разграничения.

– И мне всегда хочется спросить этих особо рьяных патриотов: на кого вы работаете, кто заказал вам эти взгляды? Смотрите, из 190 стран мира модернизировалось 135, некоторые это делают по 100 лет и до сих пор не могут это сделать. А что такое модерн? Модерн – это уважение к ценностям и культуре другого человека, даже если я их смертельно ненавижу. Пока он не совершает действий, которые караются законодательством, то с ним ничего нельзя делать, его можно только переубеждать, можно тихо над ним смеяться, тыкать в него пальцем.

Нельзя бороться с Москвой методами Москвы. В таком случае мы сразу становимся немодерной державой. А уж преследовать за взгляды, любовь к российским песням – это вообще каменный век. Нельзя культурные вопросы делать политическими, категорически запрещено. Вы видели, чтобы американцы позволили себе сказать, что мусульмане – враги Америки? В американской армии служит пара сотен тысяч мусульман, а в украинской армии служат десятки, сотни людей из Донецкой и Луганской областей, родственники которых живут на той стороне. И что сообщить украинскому солдату, который четвертый год воюет? Мол, “твоя мама – щупальце “русского мира”, поддержала оккупантов, давай придем в Донецк и убьем твою мать, репрессируем или отберем гражданство”?

Надо быть полным идиотом, чтобы так ставить вопрос. А идиотов у нас хватает. И многие идиоты находятся на государственных должностях и формируют государственную политику в этом отношении. У меня вопрос к СБУ и Генпрокуратуре. Как эти лица, занимающие высшие должности в органах власти Украины, допущенные к государственной тайне, занимаются тем, что попадает под три-четыре статьи Уголовного кодекса Украины – разжигание межнациональной розни и т.д.? Где претензии Генпрокуратуры к ним? Эти люди работают на Кремль – сознательно или бессознательно. Они раскалывают Украину в момент, когда она находится под военным воздействием. Что с ними надо делать? Палкой по голове – и в тюрьму. А они ходят по программам, пишут в своих блогах о том, что надо делать с жителями Донецка и Луганска. Это наши граждане. Не нравится? Перевоспитывай. Иди лично повоюй. Что ты державу зовешь? Перед державой все равны – крымскотатарскоговорящие, русскоговорящие, украиноговорящие, гагаузскоговорящие. Ты – гражданин Украины, значит, ты равен в правах со всеми, даже с теми, кто видит сны державною мовою и мечтает победить оккупанта.

– Может ли открытое общество противостоять и победить агрессию закрытого общества? Украина ведь сейчас более открытое общество, чем Россия.

– Это очень большой вопрос. У нас больше политических свобод, чем в России, а в России экономических свобод больше, чем у нас. Мне не хотелось бы говорить языком пропаганды с вами, мол, там мужики с водкой, балалайкой, медведем и так далее мечтают уничтожить весь мир. В Москве и в Петербурге сейчас идут мировые театральные постановки, российские ученые работают, их знают за рубежом, в том числе в тех странах, у которых мы просим деньги. Не все так однозначно. И российское общество – очень сложное, надо заниматься реальным вскрытием того, каким оно является. И украинское общество – не такое простое. И Запад – совсем не простое общество. Поэтому сказать, что мы – более открытые, чем Россия – нет.

Мы – постсоветское государство, такое же, как и они. У нас есть настоящие политические процессы, то есть у нас есть некоторые политические свободы, а вот экономических у нас значительно меньше, чем в России. Поэтому в каком-то смысле мы находимся в паритете. Но учитывая, что война – это продолжение политики военными средствами, значит, здесь мы их действительно немного опережаем. У них превосходство по силам, по средствам, у нас превосходство по политическим свободам, которые кто-то (возвращаясь к ответу на предыдущий вопрос) хочет уменьшить. Ведь наезд на жителей оккупированного Донбасса – это попытка сократить политические свободы в Украине, то есть проиграть России еще и в этом вопросе.

Условно говоря, мы – более открытое в политическом смысле общество, чем Россия, а это дает нам конкурентное преимущество, но дает его на длинные дистанции, срок 10-20 лет, при сохранении очень многих прочих обстоятельств.

Но, с другой стороны, это видно на поле боя. Смотрите, в украинских Вооруженных силах сложилась такая традиция, что все мыслят своей головой и сами принимают решения. Штаб бригады что-то приказал – ну и, слава Богу, договоримся. У россиян централизованная система, они приезжают и делают то, что велят старшие начальники, не могут себе позволить импровизировать. А это дает конкретное тактическое преимущество украинским войскам на поле боя. Пока они там ковыряют в носу и решают, что, где и как, вот штаб приказал здесь стать, а здесь стоять нельзя, звоним в Москву, Ростов-на-Дону, куда можно передвинуть наш батальон, а его тем временем кроет наша артиллерия. Дураки стоят на одном месте и не могут сами передвинуть. Это прямое следствие больших политических свобод и более открытого общества, россияне так не могут.

Но чем хорош авторитаризм? Он помогает в короткие сроки сосредоточить важные ресурсы, решить вопросы. В демократии очень долго принимаются решения, долго совещаются и так далее. Зато, когда демократический каток раскатился, машина заработала – тогда тоталитаризм начинает проигрывать. Та же история была со Второй мировой войной – Гитлер с 1939-го по 1942-й лупил всех, загонял всех. Потом немножко пришли в себя – и кончилось это. Вот такая фишка.

Часть 2

Во второй части интервью “Апострофу” военный эксперт и блогер АЛЕКСЕЙ АРЕСТОВИЧ рассказал об итогах переговоров по урегулированию ситуации на Донбассе, стратегии Владимира Путина до 2030 года и том, чего Украине ожидать в этот период.

– Как считаете, есть ли прогресс в переговорах помощника президента России Владислава Суркова и спецпредставителя Госдепа США по Украине Курта Волкера? Недавно в Дубае состоялась их четвертая встреча.

– Что там считать прогрессом?

– В России сказали, что “дубайские пакеты” выглядят вполне реализуемо.

– Ключевой момент – отдаст ли Россия контроль над границей. Волкер оговорился, что россияне согласились, что миротворцы могут быть не только на линии разграничения, это же главный камень преткновения был. Я думаю, что россияне демонстрируют податливость американцам на фоне [кремлевского] списка.

Плюс Javelin пошли, а Javelin– хорошая штука, зря их ругают. Это game changing weapon, оружие, меняющее правила игры в нашу пользу. Цена конфликта очень сильно подымается для России. Проблема даже не в танках, проблема в том, что танковые экипажи будут гибнуть, а где же брать новые? Какой дурак из-под Омска бросит свою работу сторожем супермаркета и поедет гореть в танке под Донецком с перспективой быть закопанным в лесополосе, до России даже не довезенным? Таких дураков будет все меньше с каждым новым попаданием Javelin.

В России это понимают. И они начали подвигаться, но только на уровне слов. Сурков сказал, что “да, миротворцы – это интересное предложение, вы нас не так поняли на предыдущих трех встречах, мы обязательно подумаем”. И тупо тянут время. Им надо выборы провести, посмотреть, что будет, не будет ли каких-то демонстраций и майданов, пройти осень, пройти Чемпионат мира по футболу. До июля им надо время тянуть. После чемпионата или во время него, потому что они очень любят прикрываться спортивными соревнованиями (как захват Крыма прикрывался Олимпиадой, война в Грузии прикрывалась Олимпиадой), можно уже что-то делать. А до чемпионата они будут рассказывать, что почти готовы к миру, могут список стран, которые предоставят миротворцев, обсуждать, вынести это на заседание Совбеза ООН и прочее. Это ничего не меняет. Надо понимать сущность происходящего, а она заключается в том, что они просто тянут время.

Опять же, что они видят перед собой? Относительно единый по ключевым вопросам фронт Берлин-Париж-Вашингтон-Киев. Когда Москва вбрасывает предложение, например, “мы за мир”, то немцы тут же хотят чуть ли не Нобелевскую премию мира Путину дать, ведь он же в телефонном разговоре уверил, что он за миротворцев. Французы чуть жестче, американцы тоже. А у нас одни кричат: “Все, уже мир, давайте выполнять политическую часть Минских соглашений”. Другие говорят: “Нет, ничего не будем выполнять. Давайте выводите войска”. То есть мы начинаем ссориться между собой. Вот на Кремль рыча идут четыре собаки, а они кость бросили им в виде того, что, мол, согласны на миротворцев, и наблюдают, как собаки грызутся между собой из-за формата этих миротворцев. Но Волкер – толковый дядька, его не проведешь, и он говорит: “Вполне можем поставить вопрос о том, что Россия в украинском вопросе будет лишена права вето в Совете безопасности ООН”. Вот это очень интересная тема. Еще трибунал по Boeing назревает – Стрелкову предъявили иск на 400 миллионов долларов.

Криво, косо, со смехом, с трагедиями, но потихоньку идет к тому, что Россию задвигают в угол и делают предложение, от которого ей сложно отказаться. Она это понимает, поэтому ей нужно изобразить, мол, мы всегда были за мир, это все “киевская хунта”. И тянут время, пока у них там произойдет легитимация президента.

Между прочим, то же самое мы делали, когда Турчинов был исполняющим обязанности [президента] – мужественных приказов о том, что всех убивать, воевать, захватывать Крым и проводить мобилизацию, наше руководство не отдавало, потому что оно было не вполне легитимно. С точки зрения формальных процедур еще большой вопрос, не является ли Виктор Федорович Янукович до сих пор нашим президентом. Правовая позиция там очень грамотно сформирована, это показывает процесс над ним. Он же не слагал полномочия, а мы не провели процедуру импичмента. Упс. Там есть наспех сколоченная из досок формулировка “не может физически исполнять обязанности”, “самоустранился”, но это такая себе формулировка. Но пока это самое “самоустранился” длилось с февраля по 25 мая, мы находились в таком же положении, как сейчас Путин – скажем так, не до резких телодвижений. Надо было тянуть время, торговаться. И то мы делали достаточно резкие телодвижения, например, выбивали Гиркина из Славянка, захватывали ДАП, войска перебрасывали на границу с Крымом, мобилизацию проводили.

Так вот и России надо тянуть время, пока Путин снова не станет легитимным президентом. Вот когда он силушку наберет на следующие шесть лет, тогда можно снова бодаться. А пока он – кандидат в президенты, это скользкая такая штука. Какой-нибудь подлый [Алексей] Навальный поднимет бунт в 120 городах России – придется силой подавлять.

– Отслеживая президентскую кампанию в России, вы выделяете какие-то особенности?

– Да нет там никаких особенностей – Россия идет по византийскому архетипу, все те же смыслы, что при Александре III. Византийский архетип – это абсолютная власть, ограниченная революцией снизу. В России на самом деле очень много свободы, по некоторым вопросам – больше, чем у нас. Только вопрос в том, что это свобода “от”, а не свобода “к”.

Путин вполне позволяет всяким людям ругать власть на разных телеканалах и даже позволяет украинским журналистам на конференциях задавать злобные вопросы про российские войска. Он позволяет башням Кремля воевать между собой, разбираясь по всяким вопросам. Он может позволить [Вячеславу] Мальцеву, Навальному и еще кому-то демонстрации провести – их, конечно, побьет ОМОН, но выйти-то можно. В России можно выйти на Красную площадь и сказать, что Путин – муд*к, вполне можно. И что это меняет?

Вот если сейчас полностью освободить всех россиян, что они будут делать? Они будут срочно искать нового Путина вместо предыдущего, потому главный российский движ – это самодержавие. Они же понимают, что территории очень разные – 83 субъекта федерации, от буддистов до фашистов. Вдруг что – они все передерутся, передерутся с ядерным оружием, и завтра России не будет, если центростремительная сила не будет удерживать их вокруг этого покрашенного столба, который можно поставить на место российского президента или царя. И они будут поклоняться столбу – не потому, что они идиоты, а потому, что они понимают, что по-другому нельзя, по-другому не будет самой России. Они в ужасе от этого, потому что русский бунт, бессмысленный и беспощадный, никто не хочет пережить, они его смертельно боятся. Главный аргумент Путина на пресс-конференциях: “Вы что, хотите, чтобы как в Украине, чтобы был Майдан?” И все, от либералов до фашистов, говорят: “Нет, конечно, только не Майдан”. Для нас – это стихия, мы живем в ней, естественный вечный бунт. А для них это смертельно страшно, потому что они знают, что такое пугачевщина, что такое Октябрьская революция и так далее. И они боятся этого просто иррациональным страхом.

Можно сколько угодно в России закручивать гайки, но там одной рукой закручивают, другой отпускают. И это все игра между двумя крайностями – с одной стороны, чтобы совсем не закрутить (если совсем закрутить, то Россия перестанет быть конкурентоспособной), а с другой – чтобы в бунт не скатиться.

Если им дать свободу “к”, свободу для чего-то, они не начнут строить демократическое общество, развивать космос, лететь на Марс, помогать бедным, спасать голодных в Африке или еще что-то. Они не умеют, не хотят и не понимают, зачем это надо. А свобода “от” у них есть – они могут поругать Путина. Они не знают, как пользоваться свободой, если Путин вдруг исчезнет. У России свободы “от” валом, а свободы “к” практически нет, они не понимают, что это такое – свобода в западном современном понимании.

А у нас, например, есть свобода “к” – чем мы их превосходим в политическом отношении. Мы понимаем, зачем нам эта свобода и что с ней можно сделать. У нас нет страшного сна под названием “бунт в Украине”. В Украине бунт – это праздник непослушания. А вот в России другая ситуация.

– После выборов ждете каких-то изменений в политике Путина?

– Мы можем судить о наиболее общих тенденциях. Точно я могу сказать одно – они железно будут играть на обострение. У них нет другого выхода, они будут это делать. Формы и способы этого обострения – это очень широкий спектр. Не зря же Путин летал на Ближний Восток, и теперь, кроме двух в Сирии, российские базы будут еще в Ливии, Египте, Судане и еще вроде бы в Джибути. Они посмотрели на успешный сирийский сценарий – и теперь проецируют его на весь Ближний Восток. Они играют в крупную игру – формируют на наших границах две танковые армии как ударный инструмент, который является единственным серьезным аргументом в перспективе нашего конфликта. Этот инструмент должен быть готов к 2020 году.

Вообще, по моим предположениям, вся их игра рассчитана до 2030 года – до этого времени нельзя быть спокойным в отношении России, даже если сменится власть и во главе страны будет не Путин.

– А почему именно 2020-й и 2030-й?

– 2020-й – это просто стадия, по мере готовности. А 2030-й – это потому, что в 2005-м году они принимали решение о стратегическом контрнаступлении на Запад, мол, хватит уже России стоять на коленях, будем подниматься.

– Потом была мюнхенская речь…

– Да, потом мюнхенская речь, Грузия. То есть Путин сначала навел порядок в самой России, потом, как он считает, навел порядок в СНГ, а потом можно и на Запад уже ломануться. 2005 год – это после нашего Майдана. Они же думают, что Майдан – это технология ЦРУ по расколу “триединого русского народа” и проецированию этих “злобных оранжевых технологий” на саму Москву. Они так считают, исходят из того, что Запад нарушил свое слово не распространяться на восток, а сейчас вот заползли в “мягкое подбрюшье” в виде “подлой” Украины и “оранжевой чумы”.

Аналитика работает очень просто, с большой вероятностью можно предположить следующее: “Надо как-то отвоевать все обратно, а то Запад уже под Москвой, от Чернигова до Москвы 700 км, один переход на БТР или два на танке, а ракеты долетят за 5 минут. Надо что-то делать, а то враги уже тут”. А ему отвечают: “Владимир Владимирович, ситуация складывалась же с 1991 года, 14 лет. Значит, развязываться она будет тоже минимум 14. 2005-й плюс 14 – получается 2020-й”. А учитывая, что они считают, что ситуация начала складываться с 1985-го, с “перестройки”, то сразу можем еще добавить. Это как минимум 2030-й.

А теперь смотрите. Путину 70 лет, и у него есть все, вообще все – вся власть и все деньги, которые только можно, ему не о чем волноваться. Если он сейчас прекратит эту игру, Россия выведет войска из Крыма, с Донбасса, заплатит нам компенсацию, уйдет из Сирии и так далее, то что делать дальше этому человеку в России? Вот что? С тигрятами позировать, со стерхами летать? Он ведет самую интересную игру в своей жизни, а играет он на комплексах после развала Союза, которые у него остались. Он сказал, что это – самая главная геополитическая катастрофа 20 века и его самая главная катастрофа в жизни. И вот у тебя огромное количество возможностей: инструменты, ядерный зонтик, войска, спецслужбы, куча агентуры в Европе, в США, у нас, куча возможностей в общем. При этом тебе больно за распад Союза, ты считаешь, что ты был унижен (ты лично и вся твоя страна), и тебе 70 лет, нечего терять. И все есть, нечего достигать. Ну а что бы вы делали на его месте? Ну конечно, начали бы эту интересную шахматную партию. Поэтому они не будут отступать.

Более того, если они сейчас начнут отступать, неминуем кризис в России, потому что его обвинят в сдаче позиций. Тогда он точно на военный переворот нарвется – в России выросло где-то 300 тысяч силовиков, которые воюют непрерывно. Звания, ордена, положение в обществе, бешеные деньги – они не дадут ему прекратить эти войны, они с них живут. Помните, выпускники академии ФСБ ехали по Москве на 300-х Gelandewagen? Вы думаете, эти люди (а их там очень много) дадут ему прекратить этот процесс? А чем тогда заниматься? Диссидентов ловить по российским городам? Вы понимаете, что такое ФСБшник, заехавший в Сирию? У тебя куча денег, ты конкурируешь с проклятыми исламистами, американцами, израильтянами, турками, китайцами, ты на пике славы. И вот прекратилось это все. И куда ты приехал? Петрозаводский район Ленинграда? Отсматриваешь какие-то “не те” разговоры студентов или чем вообще занимаешься? Путину никогда не дадут прекратить эти войны, его снизу поддавливает эта прослойка.

А что у него есть? Этот многострадальный русский народ? Так он и не такое переносил, он и блокаду Ленинграда перенес, перенесет и эти экономические санкции, тем более, что они прямо холодильника не очень-то и касаются. Они касаются высоких технологий, возможных вариантов развития России в будущем, санкции обрезают вещи тонкие, народу непонятные. Народ будет давить гусей и терпеть.

Поэтому у Путина – все шансы на игру, никто не собирается сдаваться. Да, Запад сильнее, да, он поддавливает, ну так тем интереснее война. С сильным противником интересно воевать.

– С другой стороны, Путину уже 70, это немало. Что после него?

– Когда-нибудь Путин будет умирать и давать себе отчет за свою жизнь. Он скажет: “Как я оторвался в эти крайние 20 лет своей жизни, вот это был драйв, аквапарк на горках”. “Последние 20 лет я посвятил себя развитию заповедников в средней части России и увеличению гуманитарного фонда, ремонту в школах, строительству дорог…”. Это же очень скучно, понимаете?

Это человек определенного типа, его в школе КГБ называли “Окурок”. Он говорит, что его сформировала питерская подворотня, но он недоговаривает – его там лупили, у него с детства пиетет перед бандитами, которые привели его к власти в России, и он до сих пор с ними заигрывает. Это вечный мальчик, который одновременно боится и хочет подражать тем, кто обижал его. Человек соткан из ряда комплексов и имеет неограниченные полномочия. Представьте: Россия за годы путинского правления получила десяток триллионов долларов чистой прибыли, примерно, так говорят. Если бы они сказали, что надо в космос, и вложили хотя бы половину этих средств в помощь Маску, сказав: “Это совместный проект человечества, давайте выходить на Марс”, представляете, какое цивилизационное дело они бы сделали? Россию бы прославили в веках, навсегда после этого. Но ему, этому выпускнику Ленинградского университета, не хватает мозгов заняться даже модернизацией собственной страны.

Саудовский принц Салман сейчас там репрессирует всех своих и строит инновационный город на 500 миллиардов, где отрабатываются технологии межпланетарных городов вместе с другими странами, с проектом “Марс-2100” ОАЭ. Почему арабам, которых россияне считают дикими бедуинами, хватает ума заниматься делами для всего человечества, а великой России, которая позвала человечество в космос, не хватает? Это все Путин и его окружение! Им не хватает мозгов понять, что надо модернизировать саму Россию и надо что-нибудь сделать для человечества, если хотите иметь претензию общечеловеческую, а они ж хотят иметь претензию, что они особая цивилизация и занимают особое место, а человечество должно быть благодарно России. Где это все?

Путин построил нормальный апартеид, помните, было такое в ЮАР? Советский Союз пытался поднимать всех – очень медленно, нудно, и через каких-нибудь 300 лет все бы получили цветной телевизор и 2-комнатную квартиру одновременно. Путин это все прошел и сказал, что, наверное, не надо, давайте самые умные и заслуженные будут жить в отдельных городах, а “негры” будут где-то там. Но чтобы “неграм” было не скучно, мы им тоже будем говорить про величие и подкидывать деньги (на социалку огромное количество денег уходит), а еще будем периодически наказывать их начальство, чтобы они думали, что царь – хороший и великий. Он устроил нормальный апартеид – Рублевка, Сколково, МКАД и где-то там остальная Россия. Вот он настроил такое все и… Упс. Чем заканчивается любой апартеид? Тем, что люди, рано или поздно, понимают, что король голый.

Ну почему принцу Салману, дед которого жил в бедуинской палатке, хватает ума на инновации, а выпускнику Ленинградского университета – не хватает? По одной простой причине: принц, видимо, действительно осознает долг перед своим народом и человечеством, а Путин только изображает. А на самом деле он живет со своими комплексами из питерской подворотни.

И вот мы имеем большую страну с ядерным оружием, во главе которой – закомплексованный маленький бздюк с неограниченными полномочиями, с властью, ядерным зонтиком, возможностью пошалить в мире, единственной целью которого является отыграться за нанесенные ему в детстве обиды.

Проблему России решить очень легко. Сказать: все, ребята, мы пошутили, повыводить все войска и начать активно интегрироваться в свободный мир, модернизировать саму Россию и вкладываться в значимые для человечества дела. Единственный серьезный тормоз в мире, который мешает нам всем перейти в более гуманный и инновационный мир – это Россия. Страна, 50 лет назад позвавшая человечество в космос, сейчас является главным тормозом этого самого человечества. Вот заслуга Владимира Владимировича и людей из его окружения.

И когда американцы это поняли, они решили, что составят список и начнут разговаривать с этими людьми по-другому. Ибо нечего тормозить.

– Но опять же, по вашим словам, Владимир Путин удерживает огромную территорию от центробежных процессов. И если его не станет, то люди, как вы говорили, начнут искать нового вождя, либо это все развалится на несколько государств.

– Развалится это все, когда деньги кончатся. Они еще какое-то время будут, но потом обязательно закончатся. Ведь каменный век прекратился не потому, что камни закончились, правда? Так же и нефтяной век прекратится не потому, что нефть и газ закончатся, а потому, что мир перейдет на другой пакет технологий. И вот тогда с чего жить бедной России? А когда в России не будет денег, все 83 субъекта федерации начнут душить друг друга за последнее. И пока на этом страхе и держатся Владимир Владимирович и Сергей Кужугетович [Шойгу], который, возможно, придет ему на смену. Они все живут со страха – эти люди плодят страх, они увеличивают количество страха в мире, в первую очередь – в душах своих любимых россиян. Это торговцы страхом, они калечат российский народ, калечат Россию. О любой стране нужно судить по лучшим ее представителям, а не по худшим. Вот, например, Высоцкий, душа России, более русского поэта в России, пожалуй, не было. Что бы он сказал по поводу всего этого? Что сказал бы Шукшин? А Гурченко?

Алла Борисовна Пугачева в 2014 году, когда все начиналось, а россияне орали: “Мы победили”, привела всю семью в Юрмалу в сине-желтых цветах. Кроме Галкина. А кроме того, когда Путин вручал ей орден, она оставила сумочку на столике и сказала в прямом эфире: “За сумочку можно не беспокоиться? Как Крым, не украдут?” Ахеджакова, Басилашвили – это же все россияне. Что им сказать сейчас? Я жил для того, чтобы этот бздюк пришел к власти и искалечил великую страну с великой культурой?

Путин и весь этот список опасны, прежде всего, для самой России. Их делают изгоями человечества и изгоями в России. [Глава Совета Федерации РФ Валентина] Матвиенко уже разразилась и сказала, что в список попали те люди, которые наиболее эффективно защищают российские интересы, и каждый из миллионов россиян хотел бы присоединиться к этому. Это бешеные собаки, которых нужно изолировать и что-то с ними сделать, если говорить об этом списке. И еще много там таких.

Поскольку американцы – прагматики, и нам не мешало бы быть прагматиками, то они не руководствуются понятиями ненависти или гуманности. Они считают и четко знают, что делают. Советский Союз воевал так: если есть банда афганских душманов, то мы присылаем туда миллион стратегических бомбардировщиков, и они там все выжигают. Американцы так не работают – это затратно и малоэффективно. Они вычисляют объекты, связи, расписали всю банду, нашли ключевую персону, одну-две фигуры выключили – и все, банда просела, она недееспособна.

Вся эта могучая российская кучка, эти 300 тысяч силовиков, которые сели на Россию, терзают ее и пытаются лезть во внешний мир, вышибаются вышибанием из них 300 человек. И эти 300 человек – в этом списке.

В ближайшее время, до 2030 года, всем будет так интересно, что вы даже не представляете, драйв нам обеспечен. Вы знаете, что серьезные западные аналитические центры не берутся предсказывать после 2030 года? Никто не знает, что будет дальше.

– Мир слишком динамично меняется.

– Мир бывает в двух состояниях: медленный и стабильный или быстрый и динамичный. Мы очень долго жили в стабильном и медленном мире, а сейчас опять переходим в динамичный и быстрый. Нам будет очень нескучно – отсюда и до 2030 минимум. Веселье только наступает, ничего не закончилось, все только начинается, и в отношении России тоже.

Запад наконец-то очухался и противодействует России. Это как с Гитлером. Тот куролесил с 1933 года, а в 1938 с ним подписали Мюнхенское соглашение. Семь лет им понадобилось на то, чтобы понять, кто такой Гитлер. Большая часть Европы была завоевана, а все остальные заключали сепаратные соглашения с ним, от правительства Виши до Советского Союза, только Черчилль воевал. А сейчас на четвертом году поняли, кто такой Путин, это довольно быстро. Но это не означает, что война закончена, она будет продолжаться. Условно говоря, мы сейчас в отношении путинского режима где-то в 1940-м году, грубо говоря, сейчас началась битва за Англию. А еще сколько той войны будет.

Я прошу правильно понимать: война не значит, что поехали тысячи танков, это не обязательно горячая фаза. Сейчас война ведется преимущественно невоенными средствами. А знаете, зачем постоянно запугивать горячей войной? Потому, что люди, запуганные горячей войной – самолеты, танки, ракеты – теряют иммунитет к войне, которая ведется другими средствами и которая на самом деле куда более эффективна. Если ты сосредоточил мозги на том, не полетят ли ракеты на Киев, ты упускаешь, как ведется война в информационной сфере, в интернете, в экономике. А кто самый крупный инвестор в украинскую экономику за 2016 год? Россия. Рост инвестиций – 18%, и это первое место.