BloggoDay 4 Jule: Russian Invasion of Ukraine

Дайджест  4 липня 2023 р.

(Оновлено 18:00)

«Сибирь. Реалии»

Сергей Чернышов,

Ошибка системы

Одна из центральных дискуссий о последствиях нынешнего военного-политического противостояния России едва ли не со всем миром посвящена будущему самой российской государственности. Ей пророчат либо глубокую дезинтеграцию, либо наоборот – резкое ускорение в движении к фашиствующему режиму, стремящемуся поглотить не только политическую, но и личную жизнь граждан. “Империя должна умереть”, – говорят сторонники первого сценария. “Империя должна возникнуть”, – говорят сторонники второго, часто ссылаясь на то, что современные США или Евросоюз – суть те же самые империи, построенные на чуть осовремененных принципах. А что вообще такое – империи и о чем нам говорит историческая логика их существования?

Как рождаются и умирают империи

Об определениях “империи” написаны тысячи томов историков и политологов. Но главное слово, которое характеризует империи, всего одно – универсализм. Империя – это такая форма устройства государства, которая претендует на универсальность во всем. Неважно, татарин ты или русский, буддист или иудей – у нас есть для тебя универсальный рецепт социальной жизни. Мы знаем, как тебе растить детей, как работать, как молиться, как и за что умирать.

Нашим согражданам эта концепция знакома по недавнему прошлому, в котором якобы существовала “единая историческая общность – советский народ”. Советский проект в этом смысле – классика имперского строительства. Есть и другой понятный нам концепт: “нет во Христе ни эллина, ни иудея”. Идея христианства (и других монотеистических религий) как универсальной религии для любой территории и любой национальности кажется нам настолько очевидной, что мы забываем о существовании других представлений. Например, о том, что сила отдельного божества относится только к территории, закрепленной за этим божеством, – в других местах она не работает (таковы, скажем, традиционные представления северных народов России). Христианство в этом смысле – еще один пример типичной имперской идеологии.

Из идеи “универсальности” есть важное логическое следствие. Если правила одинаково хорошо работают для русских и татар, то совершенно очевидно, что они с такой же эффективностью должны работать для финнов и казахов, украинцев и грузин. Из идеи универсальности империи неизбежно следует идея ее постоянного расширения. Наш уклад мало того что правильный, он еще и единственно правильный – а потому в счастье нужно загнать максимальное количество соседей, даже если бы и насильно.

В 1937 году в СССР вышел фильм “Великий гражданин”, в котором рассказывается о борьбе крупного партийного руководителя Петра Шахова против врагов народа. Выступая на очередном съезде компартии, в фильме главный герой говорит знаменитую фразу: “Эх, лет через двадцать, после хорошей войны, выйти да взглянуть на Советский Союз – республик эдак из тридцати-сорока. Чёрт его знает, как хорошо!” Был ли такой эпизод на самом деле или это выдумка творческого коллектива – неважно. Однако творческий коллектив получил за фильм Сталинскую премию I степени – что говорит о его идеологической корректности тогдашнему курсу партии.

Идея универсальности не только рождает, но и убивает империи. Как только идея уникальности человека (этноса, религиозной группы, региона) абсолютно, на 100 процентов, исключается из имперской идеологии, она начинает свой путь в могилу. Об этом, собственно, говорится во всех великих антиутопиях. Какой бы ни была сильной Океания из романа “1984”, она не способна целиком контролировать чувства как минимум одного человека. И этот один человек и становится в конечном счете ее могильщиком – как ошибка системы, которую она по своей природе не способна переварить.

Вымышленные империи

Империя – противоестественная форма политического существования человечества. Этот тезис вроде бы противоречит “результатам наблюдений” за политической историей мира, знакомой нам по школьным учебникам. В пятом классе мы “проходим” Римскую империю, потом Византийскую, потом Французскую, Японскую, Российскую, наконец! Куда ни ткни, везде в последние две тысячи лет эти “противоестественные” империи – странно, не так ли?

Это странно до тех пор, пока мы не начнем, как говорится, разбираться в существе вопроса. “Империя” – это вам не реальная физическая категория, а абстракция. Как и любое социальное явление, оно живет лишь в одном месте – в головах людей. Когда мы смотрим на карту Римской империи в учебнике истории и видим ее границы вокруг Средиземного моря, мы должны помнить об исключительной условности этих границ. На земле мы их не найдем, они существуют только в головах людей. Конечно, иногда люди из-за этих фантазий устанавливают на земле пограничные столбы и даже убивают друг друга, но фантазийность государственных границ это совершенно не отменяет.

И здесь мы подходим к принципиальному вопросу: а сколько людей в “Римской империи”, скажем, в начале нашей эры понимало, что они живут, собственно, в “Римской империи”? Данных социологических опросов этого времени у нас нет, однако мы можем предположить, что это почти наверняка понимали те, кто был включен в некие общеимперские формы политической жизни: чиновники, воины, философы, представители элит. Нам известно, что таковых в Римской империи периода ее расцвета было от силы 5–10 процентов. Скорее всего, только эти люди и понимали, что они живут в какой-то там “империи”.

А что остальные? 90–95% населения за всю свою жизнь встречали максимум 50 людей и никогда не выезжали за пределы 20–50 километров от своего поселения. Если бы мы спросили у них “где вы живете?”, услышали бы названия их деревушек и провинций. Поэтому наш вывод относительно Римской и других подобных ей империй неутешителен: для подавляющего большинства населения такой абстракции никогда не существовало. Что и говорить, даже 300–400 лет назад “Франция” – это некоторая абстракция королевского двора в Париже. Нет единого языка, единой системы образования (а значит – и единой концепции истории или пантеона героев), нет вообще ничего, чтобы типичный житель Прованса понял, что он “француз”. Да, он отдает налоги своему сюзерену, но это совершенно не делает его жителем какой-то там “Франции”.

То же и в России. Да, в далеком Петербурге в 1721 году полтора десятка человек (членов Сената) объявили царя Петра Алексеевича императором, а Россию – империй. Однако что от этого поменялось в жизни типичного жителя Нижнего Новгорода или Томска? Ничего не поменялось. 99% населения тогдашней России совершенно точно не думали, что они живут в “России” и уж тем более – в “империи”. Их идентичность была исключительно локальной, в лучшем случае – персоналистской: не как жителей “империи”, а как подданных конкретной персоны – царя.

Настоящие империи

Настоящие империи, какими мы их знаем, появляются совершенно в другую эпоху, которая называется “модерном”. Ее ключевое отличие от предыдущих эпох в совершенно иной архитектуре коммуникаций. С появлением средств массовой информации, общего рынка, массового образования самоидентификация человека радикально меняется. В школе ему рассказывают про то, что он, оказывается, потомок “тысячелетней истории” с единым на всех иконостасом героев, его учат единому для всех языку, он включается в систему разделения труда и ездит в соседние деревни и города. Печатный станок и массовая школа, а не войны великих императоров – вот настоящие родители классических империй.

Это совпадает с расцветом естественных наук. В 17–18-м веках в Европе появляется механика, рациональная медицина, география, биология. В России герой нового времени продемонстрирован в романе Тургенева “Отцы и дети” – это Базаров, который вместо чтения классической литературы режет лягушек.

Успехи естественных наук приводят к большому соблазну – распространить их правила и на социальную сферу. В самом деле, если внутренности людей совершенно одинаковы и никакой души хирурги там не нашли, то почему в их головах должно быть что-то разное? Так появляется механистическая экономика, механистическая культура и образование. Империя – это один большой завод, где все устроено рационально. Места эмоциям, каким-то там религиозным или этническим различиям в них нет. Все могут и должны быть одинаковыми.

Предельная рациональность известна нам по раннему советскому периоду. От архитектурного конструктивизма, в котором излишества подчинены рациональности до тезиса из первого устава РКСМ 1918 года – “каждая комсомолка обязана отдаться любому комсомольцу по первому требованию, если он регулярно платит членские взносы и занимается общественной работой”. Ранний советский строй был пронизан рациональностью – в том числе садистской, античеловеческой рациональностью “красного террора”.

Проблема только в том, что в естественных науках культ идеи холодной рациональности как основы мироздания был развенчан еще в начале XX века с возникновением квантовой механики и других подобных учений физики. Оказалось, что в целом ряде случаев свойства вроде бы “объективных” физических процессов зависят от наблюдателя, что, по принципу неопределённости Гейзенберга, невозможно одновременно точно измерить положение и импульс (направление) частицы и прочее и прочее.

В социальной жизни, чтобы убедиться в ущербности принципа холодного рационализма, человечеству пришлось пережить немецкий нацизм, сталинский террор, прочитать и принять с десяток романов-антиутопий, чтобы наконец только во второй половине XX века (с опозданием на полвека от естественных наук) прийти к идеям постмодернизма и примата человека над государством. Как только это случилось, идея империй приказала долго жить. Действительно, если никакого универсального социального строя не существует, то почему Франция должна властвовать над Алжиром, а Португалия – над Мозамбиком? Именно идея уникальности человека и коррозия идеи “универсального” государства разрушили последние колониальные империи.

Все, кроме СССР.

Последняя антиимперская война

Когда в 2012 году в своем послании к Федеральному собранию Владимир Путин впервые заявил, что Россия – это “государство-цивилизация”, это надо было понимать так: Россия снова претендует на статус империи. Поскольку после завершения советского проекта не случилось подлинной люстрации, нынешняя Россия, как мы теперь видим, оказалась логичным продолжением советского имперского универсалистского проекта. Действительно, если в Москве знают, как хорошо и одинаково жить людям в Республике Коми и в Приморском крае, то в этой логике совершенно очевидно, что и для Украины у них есть такой же универсальный сценарий.

В 2022 году, говоря в своей программной статье об “историческом единстве русских и украинцев”, Владимир Путин имел в виду то же самое – имперский универсализм. Как когда-то в 1937 году СССР мечтал расшириться до 30–40 республик, поскольку его строй не только правильный, но и единственно правильный, так и сейчас российский правящий класс, вышедший из советской номенклатуры, рассматривает Украину как отпавший от единой империи кусок территории и населения. А если они сопротивляются своему “возвращению” в лоно такой империи – это означает лишь то, что они не понимают своего счастья. Счастья в универсальности и одинаковости.

Вполне вероятно, что нынешняя война России и Украины – это последняя антиимперская война в истории. Война холодного имперского рационализма с социальным постмодернизмом, где во главе угла не правила, а люди. В этом смысле нынешняя война закончится не тогда, когда будут восстановлены международно признанные границы обеих стран, а когда закончится существование империи в головах жителей 1/8 части суши. Эта победа будет ознаменована массовым согласием с тремя простыми идеями: нет никакой “единой” и “правильной” истории, нет никакого “единственно правильного” социального строя или социального портрета человека, любое человеческое – важнее любого государственного.

(Оновлено 17:00)

Гордон

Защитник Мариуполя Химик: Конвоир спросил: «Правда, что вы нашим яйца отрезали?» Я ответил: “Мы живем по законам чести. Когда у нас были пленные, мы их кормили и обменивали“. Он поверил, сказал, что больше вопросов нет

Давид Касаткин: С «Азовстали» мы выходили в неизвестность. Нам сказали, что все будет хорошо. Но мы знали, что России нельзя доверять. Всегда договоренности нарушались

Чем отличается «Азов» от других воинских подразделений и как он в нем оказался, почему российским оккупантам удалось быстро дойти до Мариуполя и был ли Мариуполь «самым укрепленным городом», стоит ли ждать быстрых побед в ходе украинского контрнаступления и смогут ли ВСУ дойти до границ Украины. Об этом, а также об обороне Мариуполя и «Азовстали», четырехмесячном плене и освобождении в интервью основателю издания «ГОРДОН» Дмитрию Гордону рассказал офицер «Азова», один из защитников Мариуполя Давид Касаткин (позывной Химик). «ГОРДОН» публикует текстовую версию интервью.

– Давид, добрый вечер.

– Добрый.

– Я хотел бы для начала узнать о вас. Где вы родились?

– В Мариуполе.

– Сколько вам лет сейчас?

– На данный момент – 26 полных.

– И в полк «Азов» вы пошли в 18?

– 18, да.

– Чем родители занимаются?

– Мама сейчас в Германии живет. Отца нет с рождения.

– Мама чем занималась, в Мариуполе когда вы жили?

– Мама работала на коммунальном предприятии. Уже когда мне было лет 14, она была начальником районного ЖЭК в центре города.

– Я был в Мариуполе в 2021 году.

– Да, я помню. Я фотографию вашу видел.

– На Дне освобождения города. Незабываемые впечатления. Я был на базе «Азова».

– На урзуфской или мариупольской?

– На урзуфской. Мы с Калиной два дня ездили вместе. С Редисом тогда познакомились. Посмотрели базу, пообщались с ребятами. Вообще, на меня Мариуполь произвел очень хорошее впечатление. Красивый, ухоженный, чистый. Не похожий на индустриальные города. Мариуполь – ваша родина. Какой он, Мариуполь, ваш родной город? Как бы вы его охарактеризовали?

– На самом деле до 2014 года не было как таковой инфраструктуры. Были заводы. Когда уже появился полк «Азов» – это 2016–2017 годы, – постепенно начали делать очень много инфраструктуры. То есть к 2022 году у нас уже много чего сделали в городе: и центр, и пляжи, и все-все-все. Куча людей всегда в центре собирается. Прекрасный город. Я сейчас много времени нахожусь в разных и, кроме Мариуполя, ничего к сердцу не ложится.

– В Мариуполе прошло ваше детство. И вы, естественно, много общались и с ровесниками, и с людьми постарше. Мы же не можем отрицать, что в Мариуполе господствовала такая философия у жителей, мол, в Советском Союзе было хорошо. «Мы были молодые, там было хорошо», «Так, как было в Советском Союзе, уже не будет». Вы сталкивались с этим?

– На самом деле да. Но я скажу так: когда в 2014-м это началось, то большинство людей еще думали, какую сторону им принять. Либо Украины, либо России. Но именно о Советском Союзе тогда не было разговоров. Тогда были разговоры: типа в Украине нас обворовывают, а вот с Россией будет хорошо. Либо наоборот: с Россией будет плохо, а в Украине сейчас власть поменяется, и будет все хорошо. Это у старшего поколения, то есть возраст моих родителей. Я относился к патриотическому молодому поколению, которое занималось спортом, околофутбольная тусовка и тому подобное. То есть я занимаюсь спортом, выступаю на соревнованиях, выигрываю, поднимаю украинский флаг, а тут – оп! – и типа что? Ну типа продался? Непонятно за что. И в нашем коллективе это было предательством. Я всей душой любил Украину, любил свой город, и мы все были за Украину. Но были моменты… Не скажу, что именно пророссийская какая-то кампания в Мариуполе. Но просто была такая политическая игра: где-то военный что-то начудил, это медиа распространили – и какая-то часть населения к военным уже относилась вот так: «Фу, военные! Они что-то чудят». Я по своему городу вообще по форме никогда не ходил. Просто чтобы не привлекать внимание.

– Почему в 18 лет вы решили пойти в полк «Азов»?

– Ой, я не знаю. Ну, я мужчина, да? Кто, кроме меня, пойдет воевать, защищать свою страну, свой город? Я не мог по-другому. Мой одноклассник, который после 10-го класса ушел в техникум, из техникума ушел в 16 или 17 лет в «Азов» и уже участвовал в [боях в] Широкино. И я сам для себя подумал: «А я что, так не могу? Я хуже чем-то?» Съедал себя как мужчина, можно сказать. Я не мог поступить по-другому.

– Чем «Азов» принципиально отличается от других полков и военных соединений украинской армии?

– На тот момент или сейчас?

– На тот момент.

– Когда мне было 17–18 лет, для меня армия – это ходить, маршировать, чистить картошку в столовой. Когда я увидел «Азов», что там ребята воюют, там никто не говорит им выбриваться, никто не против того, чтобы у них были татуировки… Там ценились мужские качества. Ты тренируешься, воюешь, у тебя есть характер. Вот это и ценится. А не то, как ты должен выглядеть. При этом у меня уже были друзья, которые находились на тот момент в батальоне «Азов». Тогда мы еще были батальоном. И они мне уже рассказывали, что у нас там крутые тренировки, мы постоянно стреляем, мы ездим на боевые. Я хотел стать частью этого коллектива.

– Вообще удивительные отношения у ребят внутри «Азова». Я таких отношений нигде больше не видел. Уважительные, человеческие, мужские, правильные. На чем это было основано?

– Я не знаю, на чем это основано. Могу сказать то, что у меня в голове. Когда туда приходишь, ты меняешься как на физиологическом, так и на психологическом уровне. Ты попадаешь в коллектив – он тебя полностью меняет. И в «Азове», когда я пришел в 18 лет, все жили по каким-то законам чести. Кого нужно уважать, как нужно себя правильно вести. Ты военный – как ты должен правильно носить. Тебе доходчиво объясняли. «Ты военный. Ты сюда пришел – должен тренироваться, должен ходить красиво. Посмотри на них, образно, они, как босяки, кепки носят свои. Это красиво? Нет. Нужно вот так ходить». Грамотное командование.

– «Азов» – это философия, правда?

– Скорее всего, да. И образ жизни.

– Денис Прокопенко, командир Азова, знаменитый Редис, Герой Украины. Удивительный человек. Я с ним много общался, и он меня потряс. Вот ему 32 года исполнилось.

– Да, сегодня у него день рождения.

– Мы его поздравляем с этим. Чем он отличается от других? Почему он в таком молодом возрасте стал лидером?

– В полку ты не можешь получить должность только потому, что ты до нее дослужился. Ставят на должность, если у тебя есть лидерские качества в коллективе. И я с Редисом… Он для меня больше командир сейчас, нежели друг. Мы с ним не в таких хороших отношениях. Мы с ним общаемся, но я с ним общаюсь как с командиром, он со мной – как с подчиненным. И за Редисом я начал наблюдать еще с 2016 года, когда он был командиром батальона. И мы тогда выезжали куда-то под Одессу на 9 мая двумя батальонами. Одним командовал Редис, а вторым… Я не помню, кто у нас тогда командир был, простите. Уже много времени прошло. Когда мы сидели на пункте дислокации, где не было интернета, развалины и тому подобное, – он не сидел, знаете, не ковырялся в носу. Он говорил, приходите в такое-то время, буду лекции проводить, давайте тренироваться, давайте развиваться. Всегда в нем это было. Я думаю, скорее всего, из-за этого. Он на самом деле очень умный человек. Вся подготовка, все знания, которые есть в бригаде «Азова», – это отчасти принес Редис. Конечно, с другими офицерами, но в большей части это все к нам Редис принес. Человек всегда развивается.

– Ну и характер! Какая выдержка, какое хладнокровие! Спокойствие.

– Да-да. Он лидер. Человек, который никогда не подаст признаков слабины, страха. Ты всегда к нему приходишь (даже когда мы были на «Азовстали»), у него все под контролем, он всегда дает задачи. В экстренных ситуациях действует хладнокровно, очень спокойно. Ты смотришь на него и знаешь, что этот человек – лидер. И он тебя не отправит на мясо. У него все спланировано, у него все подготовлено, у него отличная команда. Приказы он тебе дает – ты даже вопросов не задаешь. Ты действуешь, потому что ты знаешь, что даже если ты обычный солдат, то ты для него значимая единица.

– Давид, разговоры о том, что может начаться полномасштабное вторжение, ходили месяцев пять накануне. Вы верили в это или нет?

– Мы в это не верили. Таких заявок, что вот-вот что-то начнется, было очень много… «Вот завтра может что-то начаться» – и мы на чемоданах сидим. «Ура, сейчас что-то начнется». Потому что «Азов» мало куда выпускали. Мы с 2016 года сидели на базе. Нас в 2019-м выпустили на Зайцево. Мы там проделали кучу работы, показали свою эффективность, что мы одно из самых боеспособных подразделений в Украине. И нас опять закрыли на ППД. Может, вы видели у меня видео, когда Путин подписал… Когда я ходил по расположению, снимал парней, которые танцуют. Ну наконец-то! Хоть что-то начнется – и мы не будем сидеть на базе. Потому что к 2022 году, когда люди не знали, что такое война, и жили своей жизнью, пока ты находился на базе, тренировался и готовился… При этом зарплата была мизерной для этой работы. Официанты в Киеве столько получали. И ты иногда задумывался: зачем я сижу здесь.

– Сколько «азовец» получал тогда?

– На конец 2022 года я как офицер с выслугой получал 23 тысячи. Обычный боец получал 17–19, по-моему. Это мало, я считаю. Да, это не первая, а вторая линия, но все равно. Люди иногда задумывались: а стоит ли? Начнется что-то, не начнется. Уже сколько лет прошло? Эта позиционка. Нам говорили, что может что-то начаться. Мы на сумках сидим – ничего не начинается. Опять говорят: «Что-то может начаться». Мы на сумках сидим – ничего не начинается. И когда уже сказали, что вот-вот что-то… Даже когда он уже подписывал, я еще сидел и думал: «Начнется или не начнется? Или сейчас еще будет что-то политическое?»

– Как для вас началась широкомасштабная война?

– Я был тогда в управлении батальона. В секции С3 я занимался боевым планированием. И я тогда был от штаба своего в командовании штаба противодесантной обороны. От Мариуполя и до Урзуфа – у нас огромная линия воздушной и береговой обороны. И я там был от «Азова». Я приехал туда в восемь утра – и до четырех утра сидел в штабе, какие-то заготовки для себя делал…

В Мариуполе во время осады по улице идешь, возле моря – лежат трупы людей. В любой двор заходишь – трупы лежат. Этого не передать словами… Наверное, раньше я к смерти попроще относился. Сейчас начал всерьез это воспринимать

– Но тревожно было уже?

– Не было тревожно, потому что я не знал… То есть я уже принимал участие в боевых действиях. По мне стреляли, я по кому-то стрелял то есть. И я не знал, что может за этим стоять, какая на самом деле эта война. Поэтому у меня тревоги как таковой не было.

– Было интересно?

– Сначала было интересно. Когда началось я такой: «Ну все! Класс, сейчас что-то начнется». Потом уже стало не очень весело.

– Как вы почувствовали войну? В четыре утра началось?

– В полпятого утра где-то. Там был командир ТГр [тактической группы], не знаю его фамилии. У него был позывной Туман. В том штабе, где я сидел, были приборы. Один прибор показывал нашу… Слово вылетело из головы. Наше море, акваторию нашу, где плавали корабли наши либо противника. И на этом приборе два огромных танкера из Ейска друг за другом начали выдвигаться по кратчайшему пути в нашу сторону. И командир сказал: все, началось – и дал тревогу. Я по тревоге передавал задачи от командира вышестоящего «Азову». От «Азова» была РТГр [ротная тактическая группа], рота, усиленная танками, и ГШР, группа быстрого реагирования в составе 40 человек. Командиром роты был тогда Хорус, Герой Украины на данный момент. Командиром ГШР был Амбал, по-моему. Это мой бывший подчиненный. Он после меня принял взвод, когда я ушел в управление батальона. Я им сказал: тревога, пацаны, уже по-настоящему. Выдвигайтесь.

– Взрывы раздались?

– Взрывы начались где-то в семь-восемь утра, когда полетела авиация.

– Конкретные взрывы?

– Ну как? Для меня это был обычный прилет: ударили по штабу ТГр. Но ударили не авиацией, а корабельными «Градами». И оно где-то рядом прилетело. Может, метров 100 не долетело до здания. Штукатурка попадала. Но для меня это было норм. Такое уже прилетало. Но для тех людей, которые сидели в штабе, это было что-то на уровне кошмара и ужаса, и они все убежали в бункер.

– Давид, я помню, как все вокруг говорили: «Мариуполь – самый укрепленный город Украины…» Вокруг все понимали, что должно начаться. «Куда бы они ни пошли, где-то могут зайти. Но в Мариуполь – точно шансов нет. Там лучшая группировка, там все защищено…» Как получилось, что так быстро вошли в Мариуполь?

– Нет, они в Мариуполь не быстро вошли на самом деле. Я не знаю, кто говорит, что Мариуполь был самым укрепленным городом. Насколько я знаю, из ПВО все, что было под Мариуполем, – это два «Бука». И то я не знаю, работали личные составы с них или нет. По большей части они смогли окружить Мариуполь из-за того, что прорвали бердянское [направление]… Просто колоннами доехали до Мариуполя – никто их не останавливал. Мы их остановили уже под Мариуполем. Тогда я сидел в командном пункте нашего второго батальона, мне доложил наш наблюдательный пункт, что едет огромная колонна – зарево целое из фар. Это утро было. И я разбудил…

– Утро какого числа?

– Ой, не помню. По-моему, 26-е или 27-е. Я разбудил командира минометного дивизиона. Сказал: давай отработаем, цели намечены. Мы знали, какое село. Там поворот был. Спостережний пункт сказал, что они на этом повороте стоят. У нас на планшетах были отмечены цели. Просто нажать на цель и передать координаты минометам, которые могут туда отработать. И вышестоящий – Редис или кто-то вместо него – услышал, что есть колонна и мы хотим отработать из минометов, и сказал, что подключим туда еще артиллерию. Но они были слишком далеко. То есть это было километров 14–15, может, меньше. Мы не могли туда отправить дрон, чтобы корректировать. Поэтому мы кинули пять или шесть со 120-го [миномета] и где-то шесть артиллерийских снарядов. После чего наш спостережний пункт сказал, что там очень плотно горит, то есть мы куда-то попали, и что заканчиваем работу. Не видно, что там. Где-то спустя пять минут они выпустили четыре или пять полных залпов из «Града» по мариупольскому аэропорту. Думали, что там, возможно, спостережний пункт или мы оттуда работаем.

– Вы же там стояли?

– На тот момент – уже нет.

– Они не должны были Херсон пройти, но прошли, прошли Бердянск. То есть они идут, как нож в масло. И они приближаются. Чувство страха было?

– Если лично за себя сказать, то, наверное, нет. Я понимал, что мы очень сильно подготовлены. Мы еще не понимали, что будет, как оно будет и тому подобное. Мы просто знали, что мы подготовлены и очень сильны, очень сильно мотивированы. Поэтому тут страх должен был, наверное, быть и в большей части был не у нас, а у тех, кто узнал, что мы там и что мы готовы.

– Когда они появились в Мариуполе – ваши ощущения?

– Да никаких. Чувство ненависти, потому что это мой родной город… Мы делали позиции за городом, не находились ни в каких зданиях. Мы старались держать их за городом. И когда они начали просто сносить… Выкатывались танки в поле… А на тот момент «Азов» не был укомплектован ни Javelin, ни NLAW. У нас были ручные РПГ. Из ручного РПГ попасть в танк на километр – типа нет смысла. Может быть, пугануть. Но даже если ты попадешь, сомневаюсь, что что-то случится. И просто выкатывались танки за километр от наших позиций или от зданий каких-то – и сносили их. Просто сносили здание, заезжали туда, там закрепляли – и сносили следующие. Только так они и продвигались.

– Варвары.

– Варвары. Я очень много читал о чеченских войнах, с кем-то общался с Кавказа, кто это все рассказывал. И тактика выжженной земли – она у них всегда была. Я знал, что оно так и будет. Поэтому, когда это происходило, у меня было чувство ненависти, но для меня это не было удивлением.

– Сейчас, когда вы видите… Я смотрю видео, которые русские снимают в Мариуполе, – и виден этот кошмар. Целых районов нет. Что вы чувствуете?

– У меня нет такого словарного запаса, чтобы описать то, что я чувствую. Но когда мы общались с моим другом, пришли к выводу, что когда вернемся в Мариуполь, то первое, что будет, – мы заплачем.

– Когда вы оказались в «Азовстали»… Сколько дней вы, кстати, находились там?

– Около месяца. Наверное, чуть меньше. Три с половиной – четыре недели.

– Что там было внутри?

– Да тут можно много чего рассказывать. Что было даже в Мариуполе – это… Не знаю, как объяснить. Полнейший хаос. Нет уже законов… Люди голодают, нет скорой помощи, которая может приехать. Людей завалило – нет спасателей, которые могут приехать и их откопать.

– На клумбах хоронили прямо…

– На клумбах хоронили… Я не плакал, конечно, всегда сдерживал слезы. Но когда я ходил по Мариуполю… В любой двор… Просто по улице идешь, возле моря – везде лежат трупы людей. Везде. В любой двор заходишь – трупы лежат накрытые либо уже похороненные. В другой двор заходишь – трупы лежат накрытые или уже похороненные. Не передать словами…

– Привыкание к смерти бывает?

– Наверное, раньше я к смерти попроще относился. Сейчас уже начал всерьез это воспринимать. Наоборот у меня случилось.

– Вы смотрели на бесконечное множество трупов – женщины, мужчины, дети – что вы чувствовали?

– Пустоту. Я не понимал, что происходит, куда я попал… Что я попал не в тот мир, в котором живу… Откуда эта жестокость? Мы же типа в цивилизованном мире живем.

– XXI век.

– XXI век, да. Вот такие философские мысли были.

– Какие условия у вас были в «Азовстали»? Мне Калина и Редис говорили, что не хватало еды, воды, лекарств. Раненые люди гнили заживо.

– На самом деле было много всего. Там уже был, так сказать, свой образ жизни. Как будто ты попал на другую планету, и там свои законы выживания. Еды не хватало. Она была, но мы не знали, на сколько ее нужно нам растянуть. Поэтому… Я не знаю, кто принял это решение – возможно, Редис, возможно, кто-то из управления… Решили, что мы будем есть определенное количество того, что у нас есть, раз в день.

– Что вы ели?

– Когда я только попал на «Азовсталь»… Я порвал связки на голеностопе, когда мы прорывались, – и попал к раненым. Раненым давали какой-то суп. Там лежал кусок сала и одна картошина. Такой околосуп. И чуть-чуть каши. И возможно, к каше – маленький кусочек сыра… Это еще было достаточно еды у нас. Спустя недели две по нам ударил тактический бомбардировщик – завалило подвал, где был наш тыл и взвод снайперов. И большая часть еды осталась там. Нам пришлось еще больше урезать паек. Мы ели в день на 350 человек – шесть килограммов каши и банка тушенки. Из этого делали похлебку в 40-литровой кастрюле. У каждого были банки из-под тушенки – туда насыпали вот столько каши с юшкой. И это – на целый день.

– Вас было 350 человек?

– Это был второй батальон. «Джерело» назывался наш командный пункт. И на тот момент именно в том подвале было 350 человек. У нас один взвод уходит на позицию – другой взвод возвращается и находится там. Мы по дням менялись на позициях.

– Сколько воды вы пили в день?

– Мало. Я не помню.

– Это правда: что даже из луж приходилось пить и из батарей?

– Из луж – не знаю. Но когда питьевая вода в «Азовстали» закончилась, мы нашли какую-то трубу, из которой какая-то лилась вода. И ее кто-то то ли просверлил, то ли расковырял дырку – и оттуда начала литься вода. Но это была техническая вода. Она была желтая.

– И вы ее пили?

– Мы ее кипятили и пили, пока она тоже не закончилась.

– Вы не мылись?

– Мыться? Я не мылся, даже когда мы в Мариуполе были. Потому что был ужасный холод, командные пункты были в подвалах и там был минус. Когда мы переехали в очередной командный пункт, мы заехали в очень глубокий подвал. И там было – ну просто не объяснить, как холодно. Когда Раз-два сидел за радиостанциями, мы его укутывали своими куртками, клали ему под ноги карематы, чтобы ноги не мерзли. Что только ни делали, лишь бы он себя чувствовал тепло. Мыться в таком холоде – вообще не вариант.

– Сколько месяцев вы не мылись?

– Три месяца. Я помылся, уже когда началось «перемирие», перед тем, как мы выходили с «Азовстали». Ну как помылся?.. Голову помыл.

– Холод страшный был, да?

– Холод ужасный был.

– И согреться нечем?

– У Хоруса была теплопушка или что-то типа того. У них позволял генератор ее включать. Там, где мы были, не позволял генератор включать камины или что-то типа того. Поэтому мы сидели в холоде…

– С мамой получалось поговорить?

– С мамой – по сути, нет. У меня было очень много работы. Я мог написать: «Как ты?» – она: «Все хорошо». Мне этого было достаточно.

– Много было раненых, у которых гнили раны, не было медикаментов… Как им приходилось?

– Этого не передать. Ужасные муки… Шесть или семь дней я пробыл на «железяке», где были наши раненые, и я не вывез это морально. Там были самодельные четырехэтажные кровати, на которых лежали люди без рук, без ног, кишки… Кто-то весь обожженный. Очень ужасная картина. У кого-то уже мешочки, куда собирается все. Все стонут, обезболов нормальных нет. Ты мог только одну таблетку обезболивающего в день выпить, по-моему. И ходили девочки, медсестры: «Обезбол, обезбол! Кому нужен обезбол? Кому нужно сделать укол?» Когда еще были какие-то антибиотики… Потом антибиотики закончились, обезболы закончились. Люди лежали, стонали. Запах гнили проедал стены.

– Вы понимали, что это конец?

– Не знаю. Я был готов, наверное, умереть. У меня было двоякое… Ну, конец – так конец. В бою умру, да. А если не конец, то окей… Вы, наверное, видели видео, как я выходил с «Азовстали». Вот таким я человеком был и на «Азовстали». Все такие были. Все были уставшие очень сильно. И некоторые даже хотели побыстрее умереть.

– Я знаю, что многие ребята были готовы покончить с собой, только бы не идти в плен.

– Того, что готовы покончить самоубийством, я не слышал. Но были разговоры о том, что некоторые подразделения хотели остаться до конца на «Азовстали». Не хотели выходить.

– Я знаю, что у некоторых ребят забирали оружие, чтобы они не стрелялись.

– Этого я тоже не слышал.

– А какие у вас были мысли? Вы же не могли не думать, какое развитие событий, какие варианты?

– Когда мы выходили?

– Нет, до выхода.

– Мы надеялись. Даже когда мы были в Мариуполе, у нас всегда было ощущение: «Вот сейчас, чуть-чуть – и нас деблокируют». Всегда была какая-то надежда. Когда мы были на «Азовстали», надежда была только на экстракшн в Турцию. И когда было «Евровидение», Калуш сказал: «Сейв «Азовсталь»! Сейв Мариуполь!» И мы такие: возможно, это даст толчок – и сделают экстракшн. Какие-то мысли были, но мы особо не надеялись.

– Когда стало известно, что вы будете выходить, о чем вы думали?

– Да много о чем я думал. Мы выходили, по сути, в неизвестность. Нам сказали, что будут все условия и все будет хорошо. Но по факту мы знали, что России нельзя доверять. Всегда договоренности нарушались. И поэтому мысли были: «Что будет, то и будет». Если я был готов умереть на «Азовстали», то типа умру в плену – окей. Это был приказ. И Редис сказал, что делаем так, – значит, он считает, что так правильно. Поэтому…

– Я разговаривал с Редисом за пару часов до вашего выхода. Вы не боялись, что над вами будут издеваться в плену?

– Наверное, нет. Я даже с такими мыслями не выходил. Я спортсмен, и с детства меня бьют по голове. Поэтому получить… Для меня не было чем-то страшным, что меня будут там бить. Побьют – и побьют.

– Ваши эмоции во время выхода.

– Даже чуть-чуть смешно было. Потому что стояли российские военные, корчили из себя очень крутых типов, а для меня они… Уже на тот момент я понимал, что они здесь никто… Они орали – я на это улыбался. Такие были.

– А они орали?

– Я подходил, когда сказали подходить, где вещи проверяют. Один мне сказал подходить – второй этого не услышал. Я туда начал идти – и он начал на меня орать: «Я тебе говорил подходить?» Говорю: «Куда мне идти?» Он говорит: «Проходи», – уже спокойный. Когда нас грузили в автобусы, зашел парень из спецподразделения какого-то. И такой типа: «Азовцы есть?» Мы все молчим, чтобы эти провокации… Он пристал ко взрослому мужику какому-то. Ему лет, может, 60. Обычный мужик. И он к нему: «Ты – азовец?» Начал ему что-то рассказывать. Тот сидел и молчал. Я к нему развернулся и говорю: «Ну, я из «Азова». Что дальше?» Он мне говорит: «Ты отвернись! Я с тебя потом спрошу!» Я ему говорю: «С меня не получится спросить». Я не помню, что ответил, но грубо. И он такой сразу – оп! – и начал по-нормальному. Начал вопросы спокойным тоном задавать. Говорил: «Правда, что вы нашим яйца с гениталиями отрезали?» Я говорю: «Нет». Он говорит: «Как это? Неправда, что в Telegram гуляло видео, где вы яйца отрезаете?» На что я ему ответил: сомневаюсь, что какой-то медиаресурс такие видео публиковал и их бы не заблочили. Где бы вы это видели? А он его не видел. Он где-то услышал, что где-то кто-то был… Ну, понятное дело, что для них это мотивация. Им это рассказывают…

– Фашисты, яйца отрезают.

– Да. Я говорил: «Посмотри на меня, посмотри на парней. Мы живем по законам чести. Когда у нас были пленные, и Редис тому свидетель, мы их обменивали. Мы их кормили, давали «Сникерсы». И он то ли поверил… «Ну ладно, я тебя услышал. Вопросов больше нет».

– Вообще была нехорошая ситуация. Там же стояла бригада морпехов 36-я. И их было много. И они как-то бездарно сдались в плен, да?

– Я не могу лезть в эту ситуацию. Как они сдались: бездарно, не бездарно… Я скажу, что и в 36-й бригаде были парни, которые очень хорошо воевали. Я там сталкивался с танкистами, которые очень хорошо воевали и выполняли свои задачи. Да, это очень сильно… Не сказать, что оскорбило. Очень сильно дало по нам, когда сначала сдалось 300 человек, тысяча человек. Это сильно дизморалило нас… Не знаю, либо это они хотели сдаваться, либо это командование.

– Там с командирами проблема.

– Да, возможно, командование. Но когда сбежал командир из штаба ТГр, я не сбежал. Я принял командование. Громко сказано «принял командование»… Я там что-то делал.

– Что значит «сбежал»? Прямо взял – и убежал?

– Да. После первой команды «Воздух» он просто убежал в бункер – и оттуда не выходил. И по сути, я людей выводил обратно в штаб и какие-то задачи давал.

– Вернемся к выходу. Вы вышли, сели в автобус. Что было дальше?

– Нас повезли в Оленовку. Кстати, нас везли дагестанцы. На самом деле дагестанцы к нам очень лояльно относятся. Даже тех парней, которых недавно обменяли, – они говорили, что их эвакуировали дагестанцы и что они очень лояльно относятся. Парни из другого автобуса рассказывали, что автобус возле магазина остановился, дагестанец вышел в магазин, купил там хлеба, кефир, молока и в автобусе пораздавал пацанам, сказал: «Пацаны, это все вам. Я вас уважаю. И если кто-то из наших попадет к вам – я хочу, чтобы вы относились к ним так же».

– Интересно.

– Позже, мы стояли под самой Оленовкой, я выходил из автобуса – нам давали покурить. И там стоял, как я понял, командир то ли роты разведки из Дагестана, то ли типа того. Мы с ними стояли и нормально общались. Они, как я понял, на тот момент войны не видели. Потому что он меня спросил про кучу сгоревшей техники возле «Азовстали»: «А что там было?» Я говорю: «Да бой был…» Куча сгоревшей техники – он таких боев не видел… Я его понимаю. До полномасштабки и я такого не видел… Они еще не стреляные, можно сказать: «Блин, ну круто. Круто, вы молодцы, пацаны. Стояли, не сдавались». И потом мне мой товарищ сказал, что он общался с другим – и тот ему пожал руку, когда уходил, и сказал: «Я тебе желаю удачи и надеюсь, что вы всю свою землю вернете обратно».

– Дагестанец сказал, да?

– Да.

– Руки связаны у вас были, когда везли?

– Когда везли на Оленовку – нет.

– Привезли туда – что там было?

– Начали проверять наши вещи. Потом отвели в бараки, в которых мы должны были находиться. Из бараков нас потом человек по 10 водили в их штаб. Нас там фотографировали, допрашивали, пальчики отбивали.

– Баня была?

– Да. Это же была зона, то ли малолетка бывшая. И там был летний душ. Уже лето было… В подвале из крана набиралась вода. Мы в ведрах носили в летний душ воду и отмылись. Там я первый раз нормально помылся. Когда снял термобелье с себя, у меня просто отшелушивалась кожа.

– Чем там кормили?

– Первое время давали кашу. Нормально кормили первых три или четыре дня. Давали достаточное количество каши и много хлеба, чуть ли не по полбуханки. Потом начали рацион уменьшать.

– Не было пыток каких-то, щемления?

– Я не могу это рассказывать.

– Нельзя?

– Да, нельзя.

– После Оленовки где вы находились?

– После Оленовки я находился в каком-то подвале 12 дней. После этого уехал в Макеевку, в СИЗО на строгий режим.

– Как там было?

– В Макеевке? Нормально. Там ко мне относились как к осужденному. Без лишнего.

– Кто охранял? Местные или русские?

– В Макеевке?

– Да.

– Жители Донбасса.

– Не было с их стороны злобы?

– Я не заметил.

– Они не пытались разговаривать с вами? Вы ведь тоже житель Донбасса.

– Пытались, но не на политические темы. Ну могли и на политическое, вкратце, «а что думаешь по этому поводу?», «что ты думаешь по этому поводу?». Они мне как офицеру, можно сказать, какие-то вопросы задавали, потому что они сами не военные. А так я не высказывал им свое мнение, они не высказывали мне свое мнение.

– Российские спецслужбы, представители российских спецслужб с вами общались?

– Да. ФСБ.

– Плотно?

– Ну нормально.

– Они обдолбанные или все понимают?

– Да они все понимают на самом деле. Все они понимают. Один из тех ФСБшников, который со мной общался, говорит: «Так что, кто Мариуполь разбомбил?» Я говорю: «Вы». Он улыбается и говорит: «Нет-нет, это вы были».

– Были предложения о вербовке какие-то или нет?

– Я не знаю, это было в шутку или нет. Типа мне этот ФСБшник говорил: «Че, ты за нас воевать будешь?» Я говорю: «Нет». Он говорит: «А чего?» Да, я ему говорю: «Устал». – «А тренировать наших будешь?» – «Нет». – «А чего?» – «Устал». – «Ну все, я тебя услышал». Больше после этого ничего не было. Ну я даже там показывал характер, и они видели, что не вариант.

– Какие у вас были мысли? Что вы будете сидеть 20 лет в России или что вас выменяют?

– Я много о чем думал, но в заключении пришел к выводу, что война не будет длиться вечно. И когда война закончится, все захотят вернуть своих военных. Я просто сидел и ждал: если меня не убьют, конечно, когда-то да обменяют.

– Вам можно было там читать, получать какую-то информацию?

– В СИЗО в Макеевке мне давали доступ к библиотеке. Я брал там все, что угодно.

– Что вы читали, помните?

– Я читал фантастику, детективы, но на самом деле я ненавижу и фантастику, и детективы. Мне нравится философия, что-то типа такого. Хотя мне потом попалась «Так говорил Заратустра» Ницше. Это одна из моих любимых книг… Я просто в Макеевке просидел где-то месяц – полтора в одиночке. И там, кроме как читать, больше нечего было делать.

– Информации о том, что происходит на фронте, вы не имели никакой?

– Нет. В Макеевке был телевизор, когда меня уже из одиночки пересадили. Там русские новости показывали. Со мной сидел еще один парень, и мы уже со своими знаниями понимали, где правда, а где ложь, и что русские просто копируют ту информацию, которую говорит Украина, и просто то же самое говорят у себя. Например, наши говорят, что русские понесли кучу потерь, мы где-то прорвались, а русские говорят, что «мы там вообще не понесли потерь и никуда они не прорвались».

– Но вы понимали, что Киев не взят, они отошли от Киева?

– Конечно. Если они 86 дней не могли взять Мариуполь, какой там Киев, какой Харьков? Я понимал, что это нереально, невозможно. У них нет той подготовки, чтобы брать города. На тот момент ее не было просто вообще. Я не знаю, есть ли она сейчас. Ну стереть город с лица земли – для этого много мозгов не надо. Им же эти города нужны, да? Киев, Харьков, возможно. И зайти туда и его захватить – не получится.

– А Мариуполь не нужен был?

– Ну, видимо, им Мариуполь стал как кость в горле, и для них это была демонстрация силы. Типа смотрите, что мы сделали с Мариуполем, и если в других городах будет то же самое, мы с этим городом сделаем то же самое.

– Сколько дней вы провели в плену?

– Ровно четыре месяца. Но это немного, по сравнению с тем, сколько сейчас парни там находятся.

– Да. Как вы поняли, что вас будут менять?

– Я понял это, только когда мы уже в Беларуси приземлились.

– А как это было? Вот вы сидите у себя в камере?..

– По слухам, меня искал Кадыров и предлагал за меня миллион долларов.

– Да, я знаю. Расскажите эту историю.

– В Мариуполе я начал вести Telegram-канал, у меня была какая-то медийность. У меня было 6-8 тысяч подписчиков. И меня много кто из молодежи в городе знал. Я давал информацию, что авиаудар может быть – в подвалы спускайтесь, где есть еда, вода. Какую-то информацию для жителей. Это мой город. Я не мог сидеть сложа руки…

– Почему у вас позывной Химик?

– Да это с детства у меня. Я занимался до 17 лет тайским боксом. В 17 я весил 60 килограммов. А потом мне на областных соревнованиях раздробили нос, плотно попали. Это был не просто перелом, а хороший перелом. Чтобы я мог нормально дышать, мне нужно было ринопластику сделать и выровнять переносицу. Сделали мне ринопластику. Сказали, что девять месяцев или год нельзя, чтобы тебя ни в нос били, ни давление чтобы поднималось сильно. Я врачу говорю: я же спортсмен, что мне делать? Он говорит: «Иди на танцы». А у меня во дворе парни уже занимались бодибилдингом и пауэрлифтингом. Привели меня в спортзал, и я очень быстро… Ну я человек крайностей. Если я за что-то берусь, то я иду до конца… И я за девять месяцев с 63-65 кг, я набрал 80. Все говорили: «Да он по-любому химичится». Химик… Меня потом уже между собой друзья так начали называть. Это оттуда и пошло.

– Так, возвращаемся к Кадырову.

– Да. Русские эти Telegram-каналы пытались… какую-то информацию брать и что-то писать в комментариях. Сделали фейковый пост: якобы я написал обращение к Кадырову. Но я грамотно пишу, и видно было, что какой-то 16-летний дебил это обращение написал: там ни запятых, ничего. Было что-то из разряда: «Ты пес… Матери отрежу голову, дочерей изнасилую». В Telegram это делается очень легко. Создаешь похожую страничку, пишешь точно такой же никнейм. По сути, даже ФСБ в этом разбиралась, задавали мне вопросы эти. Я им показал, как это делается, они сказали: «Ну да, фигня».

– То есть ходили слухи, что Кадыров вас ищет?

– Не ходили слухи, а оно так и было.

– Почему перестал искать?

– Не могу рассказывать. Может быть, потом расскажу.

– Хорошо. Переходим к освобождению. К вам пришли в камеру?

– Да. Мне сказали: «Собирайся, на выход»… Мне говорили, типа сиди, все будет нормально – просто ничего не исполняй. Потому что им рассказали на зоне, что я бунтарь жесткий… А когда я пришел и начал с ними общаться, они говорят: «Блин, мы думали, что ты наглухо отбитый человек, а ты адекватный парень». В общем, дошли слухи, что перед тем, как обменять, тебя в любом случае осудят. Куда-то привезут, навесят тебе… Мне шили пять статей по терроризму… В общем, суд – и потом только на обмен. В тот день утром открывается дверь, говорят: «Собирай вещи, на выход». А меня еще не осудили. Куда? Если бы меня в суд повезли, то вещи какие-то я мог бы оставить, а так сказали: «Собирай все вещи». И я не понимаю, куда я еду. Может, в Чечню… Я собрался, вышел, нас посадили в «КрАЗ». Нас очень, кстати, неудобно везли тогда…

– Руки завязали…

– Ну да. Конвоиры, которые нас везли, уже меня знали… Нам завязали скотчем глаза, завязали руки… Типа обычное отношение… Тебя садят не на седушку, а просто в конец, спиной к кабине…

– Может задницу отбить запросто.

– Да. Ты поднимаешь руки – и тебя сверху человек обнимает, расставляет ноги – и ты ему садишься между ног. Вот так в линию садят 10 человек, еще тут 10 человек. Передо мной посадили парня очень большого, и когда он дышал, я не мог сам дышать. Мы доехали до Ростова, может, нас пересадили в самолеты-транспортники – и мы куда-то полетели. И кстати, когда мы ехали в «КрАЗе», я услышал, что вокруг меня офицеры, которых я знаю. Мы уже между собой перешептывались, конвоирам вопросы задавали. Такое количество офицеров – я сомневаюсь, что это обмен. Вряд ли будут офицеров менять. Тогда такие мысли были. Я думал, что нас куда-то в Россию перевозят, потому что на тот момент ходила информация, что по Донецку уже прилетает. Думал, что где-то наши прорываются, и они, чтобы не потерять пленных, нас куда-то перевозят. В самолете рядом со мной сидел Кильт, мой бывший командир батальона. Он у меня спрашивает: «Че думаешь?» Я говорю: «Не знаю, либо в Сибирь куда-то, работягами будем, либо экстрашн в Турцию». Он говорит: «Ну, посмотрим». Мы приземлились, открывается дверь – и я слышу, что там на русском говорят. «Блин, ну все, точно в Сибири». Слышу: «Сейчас дозаправляемся – и дальше летим». Оп, опять надежда появилась.

Мы, по-моему, в Москве приземлялись, точно не знаю. Как я понял, кого-то еще подсаживали к нам и дозаправлялись. И уже в Москве начали по спискам проверять. А этот Ил – двухэтажный. Человек, который читал список, был на первом этаже. Он называет мою фамилию, а я не слышу. Слышу, что кто-то говорит: «Да нет, нет его уже». Все думали, что я мертвый, что сердце в Чечне где-то остановилось, что Кадыров лично пристрелил. Куча информации гуляла. И тут мою фамилию во второй раз говорит уже громче – встаю и говорю: «Я». Все услышали, что я жив, и все: «Химик, братан…» Радовались, короче. Даже ходил конвоир и шокером в воздухе бил, чтобы мы замолчали.

И короче, мы взлетели второй раз. Возможно, пилоты были гражданские, то есть пилоты были нормальные ребята, так сказать… Кабина пилотов была возле места, где я сидел. Парень спросил: «Можно ли задать ему вопрос?» Они сказали: «Да». И он сказал: «Где мы находимся?» И они шепотом сказали, что Гомель. И мы поняли, Гомель – это все, обмен, значит. И уже понимали, что мы на обмен.

– Вышли вы в Гомеле. И?

– Нас посадили в обычные автобусы и повезли на границу с Украиной.

– Повязок не снимали?

– Мы повязки сняли… Мне такие хомуты надели плохие, что их можно было зубами снять. Я их на сколько надо отпустил, чтобы мне руки не давило, но был со скотчем на глазах…

– Когда вас меняли, вот в этот момент ваши эмоции какие были?

– Я не скажу, что радость какая-то. Не знаю.

– Опустошение?

– Опустошение, выход в неизвестность. Какая-то радость была. Что я могу поесть, что я могу идти куда хочу. А прям радости, что я выжил… Такого не было. Потому что война еще не закончилась, еще много работы впереди. И я уже когда вышел, понимал, что еще куча работы. Я не мог отдохнуть.

– Война, плен вам снятся?

– В первое время, наверное, полгода я очень сильно варился в этом. Я мог сесть и вспоминать какие-то моменты. Постоянно…

– Полгода?

– Да. Что-то прокручивал в голове. На данный момент меня вроде отпустило. Не варюсь по поводу этого всего. Но сны снились. Снилось, что якобы я опять попал в Донецк, но я еще не в плену. И мне нужно оттуда выбираться. Вот такие сны снились.

– Я не сомневаюсь, что вы все равно возвращаетесь к тем событиям даже сейчас, когда уже попустило немножко.

– Угу.

– Какие мысли у вас? О чем больше всего думаете?

– Что будет дальше? Когда это закончится? Чем я буду заниматься? Смогу ли я вообще адаптироваться в этом мире? Я сейчас стараюсь не высказывать свои мысли, то, что у меня на самом деле в голове. Потому что, может быть, каких-то людей это может испугать, потому что они к этому не привыкли… Мне нужно сначала закончить, внести максимально свой вклад в эту войну для победы… А после этого найти свою зону комфорта, понять, как я буду вообще жить дальше.

– Это правда: что после войны будет тяжелее, чем во время войны? Украине.

– Не знаю, но думаю, что кипиша будет еще много. Начнутся политические баталии, какой-то бандитизм, каких-то военных будет подкупать, какие-то неадекватные военные, которые ведутся на деньги, начнут с кем-то разборки. Я думаю, что это нас еще ждет, конечно.

– Сегодня много говорят, да, мы победим, вот какой будет наша победа. Вы в нашей победе уверены?

– Для меня победа – это философский вопрос, потому что для меня победы уже не будет никакой. Мой город разрушили, кучу моих друзей убили… Для меня будет победа, если Российская Федерация распадется. Возможно, тогда я смогу это назвать победой. А если мы вернем свои границы – для меня это будет просто, что мы выстояли.

– Вы верите в то, что мы сможем вернуть свои кордоны?

– На самом деле уже не знаю. Пока ответить точно, с уверенностью, не могу. Но я на это надеюсь.

– Как вы думаете, сколько будет еще идти война?

– Даже не представляю. Не буду загадывать.

– Это может длиться годы?

– Ну, это может длиться очень долго. Может завтра и закончиться на самом деле.

– Я тоже так думаю. Могло закончиться несколько дней назад, если бы Пригожин дошел куда он собрался.

– Да. На самом деле я сильно подваренный ситуацией с Пригожиным. Мне не верится, что он дал заднюю… Мне кажется, что это было спланировано и они что-то жесткое задумали. Посмотрим, что будет.

– Я никогда не думал, что буду переживать за Пригожина (смеются)… Так хотелось, чтобы он дошел…

– Ну, я не переживал, но мне было интересно, что же будет в конце.

– Сейчас идет контрнаступление. Вы хорошо разбираетесь в военном деле. Быстрых побед не стоит ждать?

– Нет, быстрых побед не стоит ждать. Это то, что я могу на данный момент ответить. Когда была возможность, мы были не подготовлены к тому, чтобы делать такие операции. Сейчас мы более-менее подготовлены и укомплектованы техникой, вооружением, но противник тоже не глупый и у него уже выстроена первая, вторая, возможно, третья линия обороны.

– И заминировано все.

– Да. Поэтому не так все легко будет.

– Руководители полка «Азов», Герои Украины Редис и Калина и несколько других ребят находятся в Турции. Наверняка рвутся домой, рвутся в бой.

– Конечно.

– Когда мы сможем их обнять уже здесь?

– Не знаю. Но мы боремся за это. Знаю, что Редис и другие командиры отказались от того, чтобы к ним приезжали семьи, чтобы быть на уровне всех остальных военнопленных.

– После всего, что вы видели, что вы вынесли, вы оптимист?

– Мне кажется, я всю жизнь был пессимистом. У меня даже отчасти проблемы есть с самооценкой. Наверное, я пессимист больше, чем оптимист.

– Вы ощущаете себя героем?

– На самом деле нет.

– Вы уважаете себя?

– Не скажу, что уважаю, я скажу, что я уверен в себе. Я смогу постоять за себя и кого-то защитить. Я в этом уверен.

– Когда все закончится и закончится, даст Бог, в нашу пользу, когда внутренние распри уйдут, жизнь будет прекрасна?

– Для меня или для страны?

– Для вас, для страны.

– Не знаю. Посмотрим, что будет дальше. Буду искать то, что мне будет приносить удовольствие. Но я сомневаюсь, потому что я такой человек, у меня повышенное чувство справедливости. И мне кажется, я всегда буду за что-то бороться. И это не даст мне покоя.

– Я вам хочу сказать спасибо не только за это интервью, но и за то, что вы есть, за то, что благодаря вам и таким ребятам, как вы, мы можем сейчас общаться, мы можем надеяться, у нас есть перспектива. Спасибо вам.

– И вам спасибо тоже.

– Общество будет говорить вам это спасибо и персонально, и в общем. Простые люди, украинцы, которые понимают, что вы сделали, будут говорить вам всегда. Спасибо еще раз.

– Спасибо вам.

– И слава Украине!

– Героям слава!

(Оновлено 15:00)

Деловая столица

Владислав Гирман, обозреватель отдела международной политики

Российские мигели. Почему Москва подняла свой шпионский резерв и при чем здесь Бразилия

Российские спецслужбы использовали Бразилию как прикрытие для деятельности своих агентов за границей

Последняя неделя в шпионском мире была весьма богатой на события. И богатой именно в контексте, скажем прямо, цивилизационного противостояния между странами Запада и Россией.

Во-первых, 1 июля Румыния сообщила о выдворении специальным рейсом 40 дипломатов и сотрудников посольства России в Бухаресте: дипломатическая работа является привычным прикрытием для деятельности агентов российских спецслужб. Численность персонала российской дипмиссии уменьшена более чем вдвое.

Во-вторых, в конце июня были обнародованы доклады спецслужб двух европейских стран – Германии и Швейцарии.

В отчете Федерального ведомства по охране конституции Германии (BfV), в частности, сообщается о значительном увеличении операций спецслужб РФ в ФРГ в прошлом году. В этом году, по прогнозам немецкой контрразведки, активность россиян будет еще выше. Что вполне логично, учитывая проблемы россиян на фронте, и уже и у себя дома – после попытки мятежа Евгения Пригожина. Собственно это во время презентации доклада отметила министр внутренних дел ФРГ Нэнси Фезер: «Война России против Украины также знаменует собой поворотный момент для внутренней безопасности. Особенно во время войны руководство в Кремле полагается на работу спецслужб».

Еще один пункт – заметный рост активности ультраправых движений в Германии вроде «Альтернативы для Германии» или «Рейхсбюргеров», которые имеют длительную историю теплых взаимоотношений с Кремлем и сейчас расшатывают страну уже не нарративами, связанными с пандемией Covid-19, а продвижением тезисов о необходимости прекратить оказывать Киеву военную помощь.

Не забыли в BfV также об угрозах со стороны Китая. В отчете отмечается, что агентура китайских спецслужб в прошлом году сосредоточилась, и продолжит это делать, на промышленном шпионаже, а также на сборе информации о научных и военных учреждениях, в том числе посредством кибератак на соответствующие компании и ведомства.

Сходные оценки текущей ситуации содержатся и в докладе Федеральной службы разведки Швейцарии (NdB — если на немецком). Кроме разве что деятельности ультраправых. Хотя с другой стороны швейцарская спецслужба не исключает новых терактов в Европе, совершенных именно ультраправыми.

Что касается России, то NdB констатировала: Швейцария до сих пор остается одним из крупных центров деятельности агентуры РФ и отчасти Китая. В частности, десятки шпионов, замаскированных под дипломатов, до сих пор действуют в посольстве РФ в Берне. И несмотря на то, что другие страны Запада с энтузиазмом сбрасывали с себя этих «шпионских вшей», в Швейцарии их количество оставалось стабильным, признали в NdB.

Характерно, что примерно через неделю после обнародования вышеупомянутого доклада стало известно о появлении в даркнете адресов швейцарских министров и данных разведки, в том числе конфиденциальных, например, касающихся мер безопасности дипломатов, посольств, лиц и учреждений, находящихся под защитой правительства Швейцарии. Кто стоял за кражей данных и их утечкой – секрет Полишинеля. Еще 14 июня Национальный центр кибербезопасности Швейцарии проинформировал о крайне интенсивных кибератаках со стороны аффилированной с РФ хакерской группировки NoName.

Так что нейтралитет, как видим, не является панацеей от чрезмерного внимания недружественных стран. Если вообще не привлекает даже больше их внимания. Китай, кстати, тоже «присутствует» в Швейцарии, согласно отчету, однако количество шпионов КНР меньше, потому что им, например, труднее мимикрировать под местных ученых, журналистов, бизнесменов, несмотря на мультикультурность Европы, как это делает Россия.

Глубокое прикрытие

Действительно в этом плане у России есть определенное преимущество над китайскими коллегами, которое сейчас – во время интенсификации шпионских войн – стремится использовать максимально. К тому же тренд на выдворение российских «дипломатов» влечет за собой опосредованный кадровый голод, поэтому ГРУ или СВР вынуждены привлекать «резервы» — спящих под глубоким прикрытием и только что «обращенных».

Хороший пример поступил из Польши, где, напомним, недавно была раскрыта сеть российских агентов, следивших за аэродромом в Жешуве (главный хаб для военной помощи Украине). Так, 30 июня Агентство внутренней безопасности Польши (ABW) сообщило об аресте 11 июня российского спортсмена по подозрению в шпионаже. Фамилия не обнародовалась, но, по данным издания «Агентство», это, вероятно, игрок хоккейного клуба «Заглембе Сосновец» Максим Сергеев, отец которого работает в КБ «Туполев». В рамках расследования также были задержаны еще 14 человек.

Впрочем, российская сеть работает не только в странах Европы, которые известны своей устойчивой поддержкой Украины; но и в государствах, подобных Швейцарии, и даже таких, которые можно отнести к действительно нейтральным, если не условно лояльным к Москве в некоторых вопросах.

Бразильский кейс

В этом контексте очень показательным примером является Бразилия, президент которой, Лула да Силва, запомнился нам двусмысленной позицией относительно войны РФ против Украины. Бразилия вроде как осуждает войну. В то же время да Силва сначала продвигал нарративы, более близкие к кремлевским (войну развязали США; Украина и РФ должны садиться за стол переговоров и т.д.), но после нескольких дипломатических раундов с Украиной и нашими партнерами все же несколько изменил свою позицию.

В то же время Бразилия сейчас находится под пристальным вниманием Североатлантического сообщества не столько уже из-за спорного «мирного плана», сколько именно из-за деятельности российских шпионов в Бразилии.

И деятельность эта крайне неординарна, ведь, как отметил The Wall Street Journal, Бразилия стала «инкубатором» для агентов российских спецслужб.

Началось все с ареста в апреле 2022 г. в Амстердаме персоны с бразильским паспортом – Виктора Мюллера Феррейры. Оказалось, что Феррейра – это гражданин России Сергей Черкасов, пытавшийся инкорпорироваться в Международный уголовный суд в Гааге (тот самый, который впоследствии выдал ордер на арест Путина и Львовой-Беловой) в качестве стажера.

Согласно расследованию спецслужб Нидерландов, США и Бразилии, Черкасов на самом деле является агентом ГРУ. Его бразильское удостоверение личности, как писало еще в мае 2023 г. BBC, было поддельным. Сам Черкасов-Феррейра, отбывающий в Бразилии 15-летний срок по фальшивым документам и находящийся под следствием по обвинению в шпионаже, признает, что документы – фальшивка, но отрицает свою причастность к ГРУ.

Вышеупомянутые СМИ провели соответствующие расследования со ссылкой на открытые и информированные источники, и установили, что удостоверение личности Черкасов получил мошенническим путем – заплатил посреднику ожерельем стоимостью $400 за свидетельство о рождении на имя Виктора Мюллера Феррейры, родившегося в 1989 г. (что с настоящим Феррейрой, если он вообще существовал, пока неизвестно). В ходе обысков у Черкасова нашли письмо с подробным описанием процедуры получения фальшивых документов, чем могли воспользоваться другие его коллеги.

Потому-то Черкасов и не отрицает фальсификации документов, но пытается отмежеваться от российских спецслужб. Собственно, как и Россия, требующая его экстрадиции, называя наркоторговцем. Впрочем, конкуренцию РФ составили Соединенные Штаты. ФБР тоже хочет его депортации, поскольку Черкасов по поддельным документам заезжал в страну и даже действовал как агент во время аспирантуры в Вашингтоне.

Черкасов – не единственный такой российский агент, который использует поддельные документы, чтобы легче попадать в страны, интересующие Кремль.

Опять-таки в прошлом году, в октябре, уже в Норвегии был задержан Жозе Ассис Джаммария, научный сотрудник Университета Тромсе – вуза в городе, над аэропортом которого россияне в 2022 г. запускали дроны.

Конечно же Джаммария был отнюдь не гражданином Бразилии, а российским шпионом Михаилом Микушиным. Как и Черкасов поддельные документы он получил в Бразилии. Однако еще раньше – он годами скрывался под этим личностью и успел даже поработать в канадских университетах.

Документы на имя Джаммарии, который якобы родился в 1984 г. в семье бизнесмена итальянского происхождения (полиция предполагает, что личность реальна, но его судьба тоже неизвестна), он получил в маленьком, 30-тысячном городке Падре-Бернарду. В то же время чиновники мэрии Падре-Бернарду, и местные нотариусы говорят, что никогда о нем или родителях не слышали.

И еще один пример псевдобразильца, который, впрочем, успел вовремя сбежать (во время поездки в Малайзию) – якобы австрийского происхождения — Герхарда Даниэля Кампоса Виттиха, владельца компании по 3D печати в Рио-де-Жанейро, предоставлявшего услуги командованию армии, флоту и Министерству культуры Бразилии.

Греческая разведка, по данным The Guardian, выяснила, что на самом деле это очередной сотрудник ГРУ по фамилии Шмырев. К чему здесь спецслужба Греции? К тому, что она установила: этот «Герхард Шмырев» является мужем Ирины Шмыревой (Романовой), также сотрудницы ГРУ, которая выдавала себя за греческо-мексиканского фотографа Марию Цаллу. Непривычно то, что супруги шпионов действовали годами отдельно в разных странах и у них даже были местные партнеры. Но когда, вероятно, их легенды начали сыпаться, они в январе бежали из стран своего пребывания в качестве агентов.

Но почему российские спецслужбы так полюбили именно Бразилию?

BBC со ссылкой на местных экспертов и источники в спецслужбах пишет, что факторов на самом деле три.

Первый: история непривлечения Бразилии к международным конфликтам обуславливает более позитивное отношение соответствующих органов в других кранах к бразильскому паспорту.

Второй: смешанное население, позволяющее россиянину выдавать себя за бразильца, даже несмотря на сильный акцент.

Третий: хаос и недостатки системы выдачи и контроля документов. Имея свидетельство о рождении, человек в Бразилии очень легко может получить полный пакет документов. Плюсом здесь являются политика страны в отношении групп граждан из самых отдаленных уголков, направленная на упрощение получения документов лицам из изолированных сообществ. В то же время в Бразилии отсутствует единая электронная база, между городами в этом плане просто нет никакой связи. То есть в одном городке достаточно найти коррумпированного чиновника, который предоставит документы, а дальше уже можно научным сотрудником или еще кем-то ехать в Штаты или Европу.

Найти и ответить

Это лишь три случая из тех, о которых узнали спецслужбы Бразилии, США и европейских стран. Реальная численность российских агентов под глубоким прикрытием в Бразилии пока неизвестна.

С другой стороны, это создает определенное политико-дипломатическое давление на руководство Бразилии. Что важно в контексте интенсификации работы США, Европы (в том числе Украины) с Глобальным Югом по привлечению их к поддержке украинской Формулы мира.

И да, нельзя не учесть определенную параллель: кроме да Силвы свой, выгодный Кремлю, «мирный план» также недавно предлагал президент ЮАР Сирил Рамафоса. Собственно, когда его движение в сторону РФ стало излишне откровенным, в СМИ появились расследования о том, что ЮАР, вероятно, помогала оружием России. Мы и наши партнеры в свою очередь получили рычаги влияния на позицию ЮАР и сотрудничество отдельных стран Глобального Юга с Москвой.

Впрочем, кроме проблемы агентуры российских спецслужб, которую Кремль активизирует, стремясь косвенно повлиять на ход войны, а значит и попытаться сформировать более выгодные для себя условия для переговоров, сам факт, что подобные шпионские схемы РФ вскрывают, свидетельствует о том, что контрразведка на Западе тоже не спит.

Более того. Как отметил накануне директор ЦРУ Уильям Бернс, недовольство элит действиями руководства РФ из-за провальной войны, а с недавних пор и из-за попытки мятежа Пригожина, предоставляет Бюро уникальный шанс («один раз в поколение») для вербовки шпионов в России. И Бернс настроен не упустить эту возможность.

Действительно, Пригожин нанес сокрушительный удар не только репутации Путина внутри страны и усилил раздор, но и побудил Запад к более решительным действиям. Ведь момент идеален – элиты получили колоссальную порцию уныния от своего президента. Поэтому шпионские войны этого и следующего года будут еще более ожесточенными.

(Оновлено 14:00)

РБК-Украина

Юлия Акимова

«Это уже моя третья война с Россией». Истории иностранцев, ставших на защиту Украины

Иностранные легионеры, имеющие опыт войны против России, теперь применяют его на стороне Украины. Как они относятся к россиянам, что думают об украинцах и как собираются бороться с оккупантами у себя на родине, – ниже в материале РБК-Украина.

Вторжение в Украину – далеко не первое преступление Кремля. Россия начинала захватнические войны и в других странах, оккупировала их физически и политически, организовывала сепаратистские движения, создавая там «псевдореспублики», либо же захватывала государства полностью.

Молдова, Грузия, Чечня – не полный список государств, где побывал российский контингент. Теперь эти государства частично либо полностью оккупированы РФ. Многие жители этих стран сталкивались с российской агрессией задолго до 2014 года, воевали против российской армии и хорошо знают украинского врага в лицо.

«Если я здесь выиграю, я и Чечню освобожу»

Муслиму Мадиеву 62 года. Когда россияне впервые с оружием пришли в Чечню, ему было 33. Его первый бой произошел еще в 1992 году – за два года до того, как РФ объявила «специальную операцию» и пошла в открытую на Ичкерию – новообразованное независимое государство на Кавказе. До этого Кремль активно взращивал и финансировал в Чечне пророссийскую оппозицию. С ней в 1992 году и воевал Мадиев.

– Первый бой у меня состоялся в Ачхой-Мартановском районе, я организовал сопротивление от этого района в Ичкерии. Когда они (пророссийские оппозиционеры, – ред.) первый раз на нас пошли, мы первый бой принимали там. Война то утихала, то вспыхивала. В 1994 году она началась снова.

В ходе Первой чеченской Муслим Мусаевич воевал вместе с одним из самых известных генералов Ичкерии Русланом Гелаевым, который назначил его своим заместителем. В 1996 году они обороняли Грозный от российских оккупантов, которые так и не смогли захватить город. После победы чеченских воинов Мадиев стал работать в Совете безопасности Чеченской республики Ичкерия вместе с еще одной значимой личностью того периода – Доку Умаровым.

В 1999 году Россия взяла реванш. Война длилась практически 10 лет, Чечню окончательно истощили и силой присоединили в качестве одного из субъектов федерации.

– У нас до сих пор без вести пропавших 25 тысяч человек. Они их просто закапывали. Как тут их расстреливали, так и у нас. Мы знали, что так будет. Методы не меняются. Они ни своих не жалеют, нас-то они вообще не жалели. Зачистки, концлагеря – все это мы проходили, мы это видели.

Когда в 2014 году Россия оккупировала часть Украины, вместе с украинскими войсками против агрессора воевали и чеченцы в составе батальона имени Джохара Дудаева. В 2016 году батальон пополнил и Мусим Мадиев, позже он стал заместителем командира.

– Мы стараемся помочь украинскому народу, чем можем. Потому что мы знаем, какое горе россияне приносят. И нашему народу принесли. У меня уже третья война с Россией идет. Я видел все это – их злодеяния, весь этот беспредел, который они творят. И если бы они смогли бы захватить Киев, что бы они тут устроили, я знаю.

Чеченский батальон регулярно выезжает на фронт и участвует в боях. Когда началось полномасштабное вторжение, вместе с Мадиевым пошли воевать его сыновья. В ответ на довольно очевидный вопрос о том, есть ли в его мотивации воевать на стороне украинцев «личное» к россиянам, военный какое-то время молчит, а потом говорит, что «личное» не у него, а у всей Чечни.

– Как чеченцы относятся к россиянам?

– Я даже не знаю, как правильно выразиться. Однажды Джохар Дудаев сказал: «Отвращение». У них как-то все по-другому. Они рабы, понимаете? Рабам надо что-то делать, чтоб и мы подчинялись им. Народы, которые не хотят быть рабами, будут воевать. И мы вон воюем с ними 300 лет, и вы воюете и будете воевать, пока они не отстанут.

Сегодняшнее руководство Чечни во главе с Рамзаном Кадыровым Мадиев называет «не нашим». Самого же Кадырова – сына Ахмата Кадырова, которого когда-то тоже назначил главой Чечни российский президент Владимир Путин, Мадиев считает сотрудником российских спецслужб.

– Его поставили для того, чтобы иметь влияние на Чечню. А на Кавказе, если Чечню успокоить, другие народы не будут воевать. Чечня непримиримая. У нас народ свободный, мы не можем быть рабами.

О самой России Мадиев говорит неохотно, в голосе слышится злость. По его словам, РФ нужно было развалить сразу после Первой чеченской. «Их нельзя было оставлять, мы ошибку допустили, что их оставили», добавляет Муслим Мусаевич. Фразу «Россию надо развалить» он повторит еще несколько раз. Для мужчины, который половину своей жизни воюет с российскими оккупантами, их ликвидация – единственная возможность наконец выдохнуть. Поэтому он приезжает туда, где появляются они, и делает свой вклад в развал России.

Украинцев Муслим Мадиев называет братьями, а Украину – свободным народом. «Как чеченцев», добавляет мужчина.

– Я не только за ваш народ тут стою. Если я здесь выиграю, я и Чечню освобожу. Я ведь и за свой народ тут стою. Это обязательно, без этого никак.

«Мы помогаем Украине, потому что украинцы помогли нам»

С грузинским военнослужащим мы договариваемся встретиться по телефону. Он называет себя Мамука и говорит адрес. Автомобиль останавливается возле шлагбаума, на КПП сидит грузин и вежливо с нами здоровается. Мы объясняем, зачем приехали, шлагбаум поднимается вверх – оказываемся на большой территории военной части.

Мамука встречает нас возле машины, где разговаривает со своими побратимами. Он все время смеется, но взгляд остается серьезным и в какой-то степени осторожным. Перейдя на русский язык, он представляется – Мамука Мамулашвили.

Мамука Мамулашвили – основатель и командир «Грузинского национального легиона». Мужчине 45 лет, из которых 31 год он воюет с россиянами. В 14 лет Мамука поехал в Абхазию к своему отцу, который участвовал в боях против российских оккупантов. Захватчики взяли его в плен и продержали там 3 месяца. Подростка пытали и имитировали расстрел. Его отца Зураба россияне держали в плену почти два года.

Мамулашвили получил дипломатическое образование. Военный промысел – это больше стиль жизни, говорит мужчина. Он подчеркивает, что Грузия столкнулась с российской агрессией гораздо раньше Украины, поэтому его народ хорошо понимает украинцев.

– Я участвовал в войне в 90-х годах, мы и тогда воевали с Россией полтора года. В 2008-ом это было всего несколько дней. Грузия довольно много раз подвергалась попыткам оккупации.

Грузинский легион воюет в рядах ВСУ с 2014 года. Все это время военнослужащие занимаются спецоперациями, большинство из которых направлено на ликвидацию российских офицеров. Мамука не говорит подробностей, но на вопрос о том, насколько эти операции удачные, довольно улыбается: «У нас один из самых высоких показателей».

Мамулашвили понимал, что Россия начнет полномасштабное вторжение в Украину, поэтому до 24 февраля легион занимался активной подготовкой бойцов. В феврале 2022 год он и его соотечественники одними из первых «встретили» россиян в Гостомеле.

Несмотря на собственный тяжелый опыт, Мамука отмечает, что ничего личного к россиянам не испытывает.

– Я бы не сказал, что это связано с эмоциями. То, что мы делаем в Украине – это профессионализм и хладнокровие. Мы помогаем Украине, потому что украинцы помогли нам. И украинцы были практически единственными, кто нам помог. Азербайджанцы тоже воевали на нашей стороне. Армяне создали батальон и воевали против нас. Это не удивляет. Я бы не назвал это парадоксом, но соседнее государство, когда Грузии было тяжело, ополчилось против нас.

Грузинское правительство, по его мнению, сегодня полностью находится под влиянием Кремля. России очень важно иметь Грузию под контролем, ведь через нее в РФ поступает практически вся контрабанда.

– Такие «чудеса» творят большие финансы, особенно русский кэш, который раздается при выборах. К сожалению, вот это наследие Советского союза – взяточничество и покупка избирателей – оно все еще актуально в Грузии. После 10 лет реформ мы видим такую же картину.

При этом абсолютное большинство грузин, по словам собеседника, настроены против власти и против россиян.

– Как грузины относятся к тому, что россияне наводнили Грузию?

– Абсолютно негативно. Я думаю, если бы у россиян была бы хоть капля самолюбия, они бы в Грузию не приезжали. Но самолюбия там нет.

Обстановка в Грузии, по мнению Мамулашвили, накаляется. Готовы ли грузины к политической и физической деоккупации или нет – этого мужчина сказать не может, потому что не хочет отвечать за всех. По его словам, грузины должны решить это сами. Если же желание будет, легион им поможет.

– Грузинский легион создан для противодействия российской армии. Не имеет значения, это будет в Украине или где-либо еще, Грузинский легион будет воевать, вне зависимости от того, когда мы освободим оккупированные территории в Украине.

Когда мы спрашиваем Мамулашвили, как он чувствует себя в Украине, он говорит, что с самого начала не было никакого внутреннего барьера, и, смеясь, добавляет «по-домашнему». Но услышав вопрос о ВСУ, мужчина резко становится серьезнее.

– Вооруженные Силы Украины прошли жесткий этап эволюции и они превратились в одну из самых лучших армий в мире. Украинцы очень быстро учатся.

Российская же армия, по словам мужчины, не может похвастаться ни профессионализмом, ни квалификацией. Сегодня военные РФ берут исключительно количеством и большими запасами старой техники. Такая армия не способна воевать в современных войнах, добавляет Мамука.

На вопросе о том, что не так с российским обществом, на лице у Мамулашвили появляется выражение брезгливости.

– Это народ-террорист, народ-изгой, народ, который ни в коем случае не должен существовать в той форме, в которой существует. Это угроза для всего мирового сообщества. Все террористические акты по всему миру, я уверен, это дело рук России. Я бы сказал, современный мир просто выталкивает из себя такой орган как Россия, потому что они не могут существовать в современности. Это абсолютные варвары, которые занимаются примитивными вещами.

Мы проводим параллели событий в Украине в 2014 году и схожих с ними событий в Грузии в 2008 году. Военный предупреждает о том, что украинцам нужно быть осторожными и внимательными – Россия, не достигнув желаемого, попытается «оккупировать власть». Помимо этого, Кремль будет продолжать воровать у Украины историю, а за то, чтобы эта ложь никогда не раскрылась, россияне готовы убивать.

– Какое будущее у России?

– Россия обязательно развалится. Думаю, это война дала толчок, чтобы вражеское государство развалилось. Но это будет стоить многих жизней украинцев.

«Почему не может отделиться Якутия? Мы же можем провести референдум»

Якутия или Республика Саха – на первый взгляд довольно нетипичный пример страны или региона, который оккупировала Россия. Пока не вспоминаешь, что вся Российская Федерация, за исключением нескольких десятков городов – это присоединенные, зачастую насильно, в разное время регионы, где россияне не составляют основной этнос. Республика Саха, как ее называют сами якуты, – один из таких примеров.

Заселение Якутии россиянами началось еще в 1600-х годах, туда, в основном, ссылали заключенных. В годы советской власти в регионе открыли месторождения золота и алмазов – интерес к Якутии стал расти. Параллельно с этим в Сахе регулярно вспыхивали национальные движения, одно из них даже называлось «Независимые от россиян», публиковалась литература и пресса на якутском языке.

Но Советский Союз по традиции придушил местный этнос, запретил любую аутентику и разбавил преимущественно якутское население переселенцами. Республика Саха стала Якутией, а в 1991 году вошла в состав Российской Федерации как крупнейший ее субъект.

Владислав Аммосов – якут. Сегодня он в Киеве, ездит на фронт и помогает ВСУ в войне против россиян. Это удивляет, потому что Аммосов не просто гражданин России. До 2011 года он работал российским разведчиком и специализировался в основном на том, как «уничтожать страны».

– Мы занимались этой научной работой, на какие отрасли экономики надо воздействовать, чтобы страна экономически не могла дальше воевать. Воюет же экономика. Украину мы не прорабатывали, у нас были США, Великобритания. Но, кстати, удар по подстанциям – это один из таких факторов.

Владислав называет себя ребенком СССР и признается, что до какого-то времени был «имперцем». Он, как и его одногодки, рос на советской литературе и советских фильмах, главными действующими лицами которых были россияне.

– У меня было такое типичное советско-имперское мировоззрение. Все советское – это хорошее, а русские несут только добро и свет. Мы же были все промыты пропагандой.

Пойти в армию Аммосов решил по патриотическим соображениям – служить родине считалось не только «благородным делом», но и своеобразным социальным лифтом, особенно для якутов, то есть «не славян». Первое, как он его сам называет, «отрезвление», наступило во время Чеченских войн, в одной из которых он принимал участие.

– Я видел, как мы воюем, за что воюем, за что чеченцы воюют. Первая чеченская – это была война народа и они выиграли эту войну. А во Второй чеченской Россия напала на независимую страну и уничтожила 30% населения. Тогда я видел эти карательные операции, отношение к солдатам. Я видел, какие там офицеры служат. Это очень отрезвляюще действует на молодую неокрепшую психику.

Тем не менее после армии Владислав пошел работать в ГРУ, где выполнял разного рода задания «на благо родины». В благо он окончательно перестал верить в 2011 году, поэтому уволился из органов и какое-то время работал сам на себя. Спустя пять лет, уже после того как Россия оккупировала Крым и часть Донбасса, мужчина понял, что находиться в этой стране он больше не может, потому что рано или поздно он потеряет работу, а, возможно, и свободу. Поэтому Аммосов вместе с семьей переехал в Польшу.

– В 2014 году Россия встала на путь самоликвидации. Если ты нападаешь на другую страну, игнорируя все нормы и правила, то что мешает применить это к той же России? Почему не может отделиться Бурятия, Калмыкия, Якутия? Мы же можем провести референдум.

Когда в Украине началась полномасштабная война с Россией, Владислав практически сразу принялся искать возможности приехать и встать в ряды ВСУ. Сегодня он создает в Украине первый «Сибирский батальон». Пока идет подготовка бойцов, сам Аммосов периодически ездит на фронт, успел побывать в Запорожье и, как сам говорит, «сходить» в Белгород.

– Вам тяжело дался моральный выбор убивать своих же?

– Да вы что! Какой может быть выбор! Я когда служил в армии, я уже был подготовлен стрелять в своих, если что. Эта система заточена на то, что ты всегда должен быть готов уничтожать своих, отстреливать предателей, дезертиров, выставлять заградотряды, людей строем выводить, расстреливать, самому лично в ходе боя пристреливать. В России не стоит вопрос моральной дилеммы стрелять по своим же. Вы не представляете, какой уровень насилия в России.

Владислав как военный не хочет говорить о том, чем конкретно занимается в Украине, зато много и в деталях рассказывает о «русском мире», в котором жил большую часть своей жизни. Самое частое, с чем приходится сталкиваться россиянину по паспорту, но не по крови – бытовой фашизм.

– В Якутии есть два мира – якутский мир и русский мир. И где-то по краешку они, может, соприкасаются, но практически не перемешиваются. Это особенность России. Те из русских, кто живет в Якутии, не учат якутский язык, хотя все якуты знают русский, потому что это своеобразный язык империи. Если ты его не знаешь, ты вообще никуда не продвинешься. И если у нас назначается главой якут, замом у него обязательно должен быть русский.

Свой родной регион Владислав называет «колонией», хотя многие якуты этого не понимают. Это связано с тем, что в Якутии ведется активная пророссийская пропаганда. Кроме того, Кремль действует в духе империи, заставляя одних местных порабощать других. Сами же россияне, по мнению мужчины, не столько жестокие, сколько «забитые».

– Их жизнь сделали настолько бессмысленной и никчемной, что они сами это приняли. Ведь если бы они жили хорошо, наверное, у них не было бы желания пойти умереть. А когда у тебя серая жизнь, убогое существование, кредиты, вечно недовольное окружение, жена, дети, то тебе пойти сдохнуть на войне удобнее, чем тянуть на себе весь этот груз.

Насколько бы абсурдной не была российская пропаганда, россияне будут верить в нее, потому что «если они задумаются, то им придется признать, что их жизнь дерьмо и они сами – дерьмо», говорит Аммосов.

На вопрос о том, почему же российские офицеры, многие из которых имеют доступ к другим источникам, тоже верят пропаганде, Владислав рассмеялся.

– Кончились те времена, когда офицер – это была белая кость, голубая кровь. Эти времена кончились. Сейчас более рабского и забитого существа, чем российский офицер, просто не найти. Это раньше были какие-то традиции, порядочность. Сейчас это «туши свет».

Сегодняшнюю армию Аммосов называет «рабоче-крестьянской», которая существует по простому принципу: офицер – это раб, а командир имеет над ним абсолютную власть. «Белая кость и голубая кровь» закончились в 1917 году, теперь же русский солдат «тянет свою колхозную лямку».

– Украина все же более свободная, это ощущается. Даже на фронте нет такого, как в России «я начальник, ты дурак». Люди уважительнее относятся друг к другу.

Как и его «коллегам», мы задаем вопрос о мотивации. Здесь он не такой очевидный, как в ситуации с чеченцами или грузинами, ведь Якутия является частью России, что признано международным законодательством. Владислав какое-то время молчит, а потом произносит практически то, что говорят люди, чьи страны оккупированы РФ.

– Воюя на стороне Украины, я воюю против России. И я хочу, чтобы этой страны не было. Ведь очень просто сидеть где-то заграницей, ждать, когда она развалится. Но она может развалиться еще через 50-100 лет, принеся еще больше страданий, лишений людям. А можно помочь этому делу. Я считаю, что победа Украины предопределит многие процессы в России.

***

За годы своего существования как в составе страны «советов», так и в качестве федерации, Россия никогда не упускала возможность восстановить свое имперское прошлое. Оккупируя приграничные государства, уничтожая собственное этническое разнообразие, Кремль не забывал подчеркивать, что мировое господство распределено неправильно и роль «хозяйки мира» должна достаться России.

Мировые лидеры долгое время мирились с откровенно пугающими амбициями Москвы и старались не злить «русского медведя». Возможно, в этом одна из причин, почему в 2022 году российская армия начала самую масштабную войну на европейском континенте со времен Второй мировой.

Сегодня тысячи людей, не являющихся украинцами, решили воевать против российской армии, где бы она не была. Находясь в рядах ВСУ, они борются не столько за спокойную жизнь самих украинцев, сколько против оккупантов, которые захватили их государства. Говоря о мотивации, каждый из них отмечал, что верит – победа Украины запустит процесс распада РФ.

(Оновлено 9:00)

Алексей Кущ

Удивительно, но в контексте возможной российской диверсии на ЗАЕС, никто из наших чиновников не говорит о том, что даже в случае с локальной аварией, как на Фукусиме, произойдет радиационное заражение бассейна Днепра вниз по Днепру.

Ведь станция стояла на берегу Каховского водохранилища, а сейчас — в непосредственной близости от старого русла Днепра, куда сейчас вернулась река.

Пока нет никаких программ для минимизации водного дефицита южного географического кластера в виде трех областей.

Все говорят о йоде, об угрозе Киеву, забывая, что в случае аварии, она с вероятнрстью в 90% произойдет именно в фукусимском формате и основная угроза — заражение бассейна Днепра.

План по минимизации последствий диверсии должен включать программу компенсации водного дефицита.

(Оновлено 8:00)

ISW

Институт изучения войны (американский аналитический центр)

Оценка российской наступательной кампании, 3 июля 2023 г.

Украинские войска вели контрнаступательные операции как минимум на четырех участках фронта и 3 июля продвинулись незначительно.  Минобороны России заявило, что украинские войска вели контрнаступательные действия на лиманском направлении.   Заместитель министра обороны Украины Анна Маляр заявила, что украинские силы продолжают контрнаступательные операции в районе Бахмута, западном приграничье Донецко-Запорожской области и западе Запорожской области.   Маляр заявила, что украинские силы отвоевали девять квадратных километров территории на востоке Украины, а кадры с геолокацией показывают, что украинские силы продвинулись к юго-западу от Бахмута. Маляр заявила, что украинские силы также отбили 28,4 квадратных километра на юге Украины на прошлой неделе, в общей сложности 158,4 квадратных километра на юге Украины за неустановленный период времени.  Российский milblogger утверждал, что украинские силы добились ограниченных успехов к югу от Орихова в западной части Запорожской области.

Российские миллогеры ухватились за недавнюю активность украинцев на восточном (левом) берегу Херсонской области, чтобы призвать к увеличению присутствия малых речных судов и техники в Днепре, чтобы предотвратить дальнейшее продвижение Украины. Российские миллогеры 2 июля обратились к главам республик Дагестан и Татарстан, Астраханской области, Краснодарского и Приморского краев с просьбой направить конфискованные у браконьеров катера на линию фронта в Херсонской области, уточнив, что 10 полков и бригад Южного военного округа «Днепр» (русское слово «Днепр») Группировке Войск очень нужны корабли.  ISW ранее сообщала 2 июля, что миллогеры обвиняют Минобороны России в неспособности обеспечить российские силы на восточном берегу необходимыми катерами и другим оборудованием, и, похоже, миллоблогеры передали свои запросы на дополнительную материально-техническую поддержку руководителям российских регионов.   Глава Дагестана Сергей Меликов отреагировал на обращение milblogger 3 июля и поручил Дагестану решить вопрос о передаче российским силам конфискованных браконьерских лодок.   Один из российских блоггеров призвал к возрождению «Днепровской» флотилии — специального военного речного соединения, действовавшего в русско-турецких войнах 1735–1739 и 1787–1792 годов, в Гражданской войне в России и во Второй мировой войне. Милблогер утверждал, что возрожденная «Днепровская» флотилия может значительно улучшить положение российских войск на херсонском направлении и что эту группировку можно усилить простыми гражданскими катерами. Несколько других блоггеров, включая бывшего российского офицера Игоря Гиркина, утверждали, что российским силам в Херсонской области нужны небольшие лодки и оборудование, чтобы держать украинские войска как можно дальше от дельты Днепра.   В целом тревожная реакция миллогеров на недавнюю активность украинцев на форсировании Днепра свидетельствует о том, что многие российские миллогеры опасаются способности Украины форсировать реку и считают, что нынешнее командование группировки «Днепр» недостаточно подготовило свои войска к такой возможности.

Заместитель председателя Совета безопасности России Дмитрий Медведев опубликовал эссе, в котором вновь усилилась подстрекательская риторика России в отношении Украины и Запада, что может подорвать поддержку Украины на предстоящем саммите НАТО.  Эссе Медведева от 3 июля окрашивает его обычную алармистскую риторику в новые цвета; он снова изобразил войну на Украине как часть более широкого экзистенциального конфликта против Запада, повторил многие экстремистские довоенные требования Путина, выходящие за пределы Украины, и дал понять, что Россия готова участвовать в этом более широком конфликте на «десятилетия», если эти требования не встречаются.  Медведев утверждал, что «армагеддон» «возможен», если Запад не согласится вести переговоры о новом мировом порядке с Россией, абсурдно заявляя, что ядерное «табу» нарушено (предположительно, в результате применения США атомного оружия в 1945 году — это в противном случае совершенно непонятно, что он может иметь в виду), чтобы ложно предположить, что ядерная война неизбежна. Медведев попытался изобразить Россию как связанную с партнерами за пределами Запада, несмотря на западные санкции, и что государства, не связанные с Западом, активно выступают против нее. Эссе Медведева согласуется с предыдущими попытками его и других высокопоставленных кремлевских чиновников запугать западные государства, организации и средства массовой информации перед важными международными дискуссиями о военной, политической и экономической поддержке Украины и ее усилий по освобождению удерживаемых Россией территорий.  Эссе Медведева представляет собой переформулировку существующих российских нарративов и не представляет собой истинного перегиба российской политической, военной или ядерной риторики.

Министр обороны России Сергей Шойгу повторил шаблонную риторику о нынешнем состоянии войны на Украине и восстании группы Вагнера 3 июля. Примечательно, что Шойгу не назвал напрямую группу Вагнера или ее финансиста Евгения Пригожина, обсуждая «провокацию», предпочитая вместо этого осудить восстание и признать лояльность российских военных причиной провала восстания. Шойгу также заявил, что с 4 июня украинские силы потеряли 2500 единиц военной техники, вероятно, намереваясь подорвать поддержку Западом украинского контрнаступления. Речь Шойгу не содержала каких-либо новых риторических аргументов и, вероятно, является продолжением демонстрации заявленной внутренней стабильности после восстания и изображения российских вооруженных сил как способных защищаться от украинского контрнаступления.

Российские силы продолжали наносить беспилотные и ракетные удары по тыловым районам Украины в течение ночи и днем ​​3 июля.  Генштаб Украины сообщил, что российские силы запустили 17 беспилотников «Шахед» по неустановленным районам Украины в ночь на 2-3 июля, и украинские силы сбили 13 дронов.  Генштаб Украины сообщил в своем вечернем ситуационном сводке, что днем ​​3 июля российские силы обстреляли гражданскую инфраструктуру тремя зенитно-ракетными комплексами С-300 и 20 беспилотниками «Шахед» в Сумской, Донецкой и Запорожской областях, а украинские силы сбил 16 БПЛА.   Сумское областное военное управление сообщило, что беспилотники «Шахед» нанесли удар по жилому дому в Сумах, в результате чего двое мирных жителей погибли и 19 получили ранения.

Кремль продолжает использовать инструменты цифрового авторитаризма для слежки за населением России и стремится расширить отечественное производство технологий наблюдения. The  New York Times  (NYT) сообщила 3 ​​июня, что Кремль предоставил российским правоохранительным органам, в том числе Федеральной службе безопасности (ФСБ), больше инструментов для отслеживания местонахождения телефонов, взлома личных учетных записей и отслеживания активности в зашифрованных приложениях, таких как как Telegram, WhatsApp и Signal.   Согласно российским внутренним записям, которые  NYT Как сообщается, российское правительство намерено расширить свои технологические инструменты наблюдения, поддерживая переход российских технологических фирм к производству передовых инструментов для российских спецслужб. Российские технологические компании могут испытывать нехватку квалифицированных кадров, учитывая количество квалифицированных рабочих, покинувших Россию после начала войны в феврале 2022 г. ISW  ранее сообщала об использовании Кремлем автоматизированных технологий для цензуры российского информационного пространства. и торговля средствами наблюдения в обмен на оружие для использования в Украине.

Основные выводы:

• Украинские войска вели контрнаступательные операции как минимум на четырех участках фронта и 3 июля немного продвинулись вперед.

• Российские миллогеры ухватились за недавнюю активность украинцев на восточном (левом) берегу Херсонской области, чтобы призвать к увеличению присутствия малых речных судов и техники в Днепре, чтобы предотвратить дальнейшее продвижение Украины.

• Заместитель председателя Совета безопасности России Дмитрий Медведев опубликовал эссе, в котором вновь усиливается подстрекательская российская риторика в отношении Украины и Запада, что может подорвать поддержку Украины на предстоящем саммите НАТО.

• Министр обороны России Сергей Шойгу повторил шаблонную риторику о нынешнем состоянии войны на Украине и восстании группы Вагнера 3 июля.

• Российские силы продолжали наносить беспилотные и ракетные удары по тылам на Украине ночью и днем ​​3 июля.

• Кремль продолжает использовать инструменты цифрового авторитаризма для слежки за населением России и стремится расширить отечественное производство технологий наблюдения.

• Украинские и российские войска продолжали ограниченные атаки на линии Святово-Кременная и южнее Кременной.

• Российские и украинские войска продолжали наземные атаки в районе Бахмута.

• Сообщается, что украинские силы продолжали ограниченные наземные атаки в западной части Донецкой области, вблизи административной границы Донецкой и Запорожской областей и в западной части Запорожской области.

• Официальные российские источники продолжают утверждать, что российские силы отражают все украинские атаки на восточном (левом) берегу Херсонской области в районе Антоновского моста.

• Сообщается, что группа Вагнера временно приостанавливает набор сотрудников в регионах.

• Российские официальные лица продолжают попытки изобразить Россию надежным опекуном украинских детей, непреднамеренно подтверждая, что Россия способствует массовой депортации украинских детей в Российскую Федерацию.

(Размещено 6:00)

Альфред Кох

Прошел один год и сто двадцать девять дней войны. Карты ISW никаких изменений линии фронта за прошедшие сутки не фиксируют. Может, кстати, это и к лучшему. Чего без толку штурмовать в лоб российские позиции. Тем более, что россияне имели достаточно времени хорошо подготовиться к таким атакам.

Значительно важнее заставлять путинских генералов передвигать ближе к линии фронта свои склады и войска и таким передвижением себя обнаруживать. И то, что сейчас ВСУ делает значительно лучше, чем наступает, так это уничтожает тылы россиян. То и дело поступают сообщения о взрывах в Мелитополе, Бердянске и других городах на юге.

Это не приводит к успеху в краткосрочной перспективе, но через пару месяцев обязательно скажется на боевых возможностях российской армии. И вот тогда-то и надо будет наступать по-настоящему. Все серьезные военные эксперты именно об этом и пишут.

Я еще раз призываю всех не ждать быстрых результатов. Не надо подогревать людей обещаниями мгновенной победы. Не будет этих ожиданий, не будет и разочарования от того, что наступление развивается так медленно.

Я думаю, что никто не знает, когда эта война закончится. Более того: даже если в какой-то линия фронта совпадет с международно-признанной границей Украины, это все еще может быть линией фронта, а не просто границей между двумя государствами.

Прав Агиль Рустамзаде: война может идти до тех пор, пока у России еще будет оставаться военный потенциал. И исчерпание этого потенциала — значительно более надежная гарантия конца войны, чем просто выход на границы 1991 года.

Когда этот потенциал будет исчерпан? В инерционном сценарии финансовые возможности России вести войну закончатся примерно года через два. Насколько мощностей ее ВПК хватит, чтобы восполнять потерю техники и боеприпасов на поле боя? Специалисты считают, что если выбытие техники будет идти тем темпом, которым оно идет, то нехватка техники и боеприпасов станет заметной уже к сентябрю этого года.

Я не знаю насколько верны утверждения, что российские военные заводы работают в три смены и все их мощности загружены, но правда состоит в том, что весь промышленный рост России (если он вообще есть) происходит за счет гособоронзаказа. Такая “наркотическая” накачка экономики бюджетными деньгами имеет ограниченный эффект. И если этот рост не будет подхвачен остальной экономикой, то он очень скоро сменится глубокой рецессией.

В любом случае, эта рецессия не произойдет завтра. И не случится через неделю или через месяц. Следовательно, даже если к концу года произойдет выход на границы 1991 года это будет лишь означать, что война будет идти на этих границах еще примерно год-полтора.

Расчет Путина прост и циничен. Он рассуждает так: я не знаю когда у меня кончатся деньги на войну. Может быть через год, а может быть и через два. Но есть один параметр, по которому у меня точно есть преимущество перед Украиной: солдаты. Моя задача так вести войну, чтобы у Украины они кончились раньше, чем у меня. В какой-то момент Зеленский все равно сядет со мной за стол переговоров. Что бы он не говорил сейчас. И моя задача дождаться этого момента.

Я не знаю, так ли обстоит дело в действительности. Но мои разговоры со специалистами, статьи, что я нашел на эту тему и мои собственные размышления склоняют меня в пользу этой версии. И если это так, то я не уверен: надо ли ВСУ вообще наступать? Тем более наступать без самолетов и дальнобойных ракет.

В конце концов это демократам и Байдену нужен успех в Украине, чтобы предъявить его своим избирателям в ходе президентской кампании. Хотят успех — пусть дают и F-16 и ATACMS. А нет — так пеняйте на себя: мы будем говорить то, что есть — администрацию Байдена раздирают противоречия, она сама не знает, чего хочет: то ли мира с Путиным за счет Украины, то ли победы над ним.

Это у демократов есть дедлайн: дата выборов, это они ограничены сроками. У Украины есть только один критерий: вести войну так, чтобы в течении года-двух сохранить боеспособную армию и не потерять много людей.

То есть стоять в обороне и уничтожать живую силу и технику путинского войска. А по прошествии какого-то времени у Путина просто кончатся деньги на войну. И тогда уже для победы над ним будут не нужны ни самолеты, ни дальнобойные ракеты…

Я знаю, что у этих моих рассуждений есть много изъянов и при желании можно придраться к каждому слову. Но в целом, моя мысль проста: нужно превратить войну из противостояния солдат на поле боя (здесь у Путина явное преимущество за счет численности) в войну экономик (здесь он с разгромным счетом проигрывает объединенному Западу).

Это не даст быстрого результата, но зато полученный результат будет действительно настоящим концом войны, а не переносом линии фронта на границы 1991 года. Итак: нужно научиться уничтожать оружие и боеприпасы противника быстрее, чем он успевает их произвести. Нужно заставить Путина потратить все его финансовые резервы, оставить его без штанов. И  когда это произойдет (а это обязательно случится), вот тогда и будет победа.

Это неизбежно потому, что наше дело правое. Враг будет разбит и победа будет за нами.

Слава Украине!

(2 оценок, среднее: 5,00 из 5)
Для того чтобы оценить запись, вы должны быть зарегистрированным пользователем сайта.

Загрузка...

Комментарии читателей статьи "BloggoDay 4 Jule: Russian Invasion of Ukraine"

• Оставьте первый комментарий - автор старался